Девушка с ложью на сердце - Яна Розова Страница 12

Теперь все льстиво восхищались ее капризным безголовым героизмом, тем более что ожидался мальчик, а сын в семье – это главное.

Сам Борис Васильевич ожидал появления наследника без особого трепета. У него уже был сын от первого брака, и Борис с ним не ладил.

Мальчик рос странным, в точности как и его мамаша. Все попытки отца возобновить отношения принимались им в штыки.

Борис приезжал в брошенную им ради дочери ректора Гродинского университета семью с огромными сумками, полными продуктов и подарков.

Он входил в убогую однокомнатную квартиру, где все стены были скрыты книжными шкафами и картинами отца его бывшей жены – знаменитого на юге России художника-пейзажиста, с неизменным чувством своего носорожьего несоответствия атмосфере этого жилища.

Сын односложно отвечал на его вопросы, делая отчаянные глаза в сторону своей матери. Та понимающе кивала. Потом мальчик быстренько испарялся из поля зрения надоедливого папаши.

– Инна, что ему купить? – снова и снова спрашивал Борис, вполне искренне думая, что покупка может стать мостом к сердцу мальчика. – Что он хочет? Велосипед? Компьютер?

Все это и многое другое беспрерывно хотела его шестилетняя Эмилия, и все это у нее было, поэтому папа был любимый, его целовали, без него не ели, не ложились спать.

Бывшая неизменно отвечала:

– Алешка ни в чем не нуждается. И перестань носить нам еду. Мы не голодаем. Квартиру, что ты нам оставил, сдаем, у меня есть работа. Недавно выяснилось, что Алешка теперь художник и его картины уже покупают.

– Покажи мне их! – потребовал Борис.

Она принесла нечто невообразимое: не дерево, не зверь, не человек, не луна…

– Что это за бред? – скривился он, а Инна улыбнулась, и в ее глазах появилось некое выражение, будто она не глазами видела мазню Алешки, а другим, специальным органом, которого у плебея Бориса и быть не может.

…Двадцать лет назад он приехал в Гродин поступать в сельхозинститут. В кармане у Бориса только и было, что направление на учебу, выданное районным отделом образования, и рублей пятьдесят денег. В институт он поступил и сразу стал комсомольским лидером, активистом, отличником.

Стал продвигаться по комсомольской линии, сумел остаться в Гродине после института. Вскоре выпускник вуза уже работал на Гродинском химическом, куда простых смертных без химического образования не брали, а его взяли, вот так!

Потом встретил Инну, женился на ней просто потому, что она ему нравилась, и это было так удобно: городская прописка, домашнее питание.

Год за годом карьера Бориса набирала высоту, но жена этим не интересовалась совершенно. Витала себе над землей в эмпирических потоках, кропала какую-то ненужную диссертацию – то ли про Ван Гога, а то ли про Гогена, которых Борис не различал.

Поначалу равнодушие жены к его успехам Бориса не трогало, но со временем он ощутил потребность в признании своих заслуг, в уважении со стороны женщины, с которой делил постель и которая жила за его счет. Этого не было. Недопонимание разжигало ссоры, все чаще перераставшие в настоящие скандалы, и однажды Борис услышал в свой адрес:

– Ты всего-навсего плебей. Цепкая деревенщина.

И это задело его до самых печенок как раз потому, что было правдой.

Вскоре он бросил Инку и женился на Аньке. Родители жены помогли молодой семье, подарив квартиру в самом престижном доме города, как раз напротив здания мэрии. Да и загородным домом, купленным через три года уже на Борисовы деньги, можно было гордиться вполне!

Теперь Борис занимал должность заместителя директора по маркетингу Гродинского химического завода. Уровень жизни поддерживать помогал контрольный пакет акций заводика по розливу уникальной минеральной воды в Курортном. Пакетик этот Борису удалось урвать благодаря знакомствам и незацикленности на соблюдении законов.

* * *

В своем кабинете, в своем «мерседесе», в своей квартире, на беспрерывных банкетах он чувствовал себя большим человеком, непререкаемым авторитетом в любой области.

Свои суждения Борис привык излагать насмешливым тоном и стремясь не просто поумничать, но и царапнуть собеседника. Любил, ковыряясь зубочисткой в дупле зуба, побороться за нравственность, отчитав кого-нибудь из молодых сотрудников за джинсы или яркий макияж. Призабыв об обстоятельствах собственной жизни, возмущался разводами в семьях подчиненных.

В новой семье Бориса ценили и уважали. Его тесть сам из народа вышел, не корчил из себя интеллигента. Поднялся по крутой партийной лесенке, и шаловливые ветры перемен не сумели сдуть его со взятых нахрапом высот. Что же касается жены, то и тут Борис был доволен. Анька была девушкой яркой, эффектной, недешевой, но при этом интересы имела вполне земные: тряпки, еда, подружки-гулянки, дети. Для общения с окружающими ей хватало осовремененного словаря Эллочки-людоедки, самыми ходовыми выражениями в котором были: «Почем?», «Где брала?», «Круто!», «Вау!» и «Говно!».

И только каждый раз, после визита к бывшей жене и бывшему сыну, Борис ощущал некоторую удивительную для его натуры неуверенность.

Плевался после, клялся больше не приезжать, но все равно он не мог удержаться и ехал в ту скромную квартиру, где много лет назад его, неотесанного первокурсника, приветливо встретили родители Инны. За их столом оробевший Борис впервые взял в руки столовый нож, впервые услышал, как люди говорят без мата. Да и о чем говорят! О книгах, о живописи, о природе, о политике. Ему показалось тогда, будто мир вокруг него стал шире, больше, разнообразнее, удивительнее.

Странная раздвоенность исчезла только тогда, когда Борис стал соискателем рыцарского звания в ордене Чистой Веры. Лишь только получив золотой медальон с изображением двух рыцарей, сомкнувших руки в крепком рукопожатии, он осознал, чего же ему не хватало все эти годы. Ему не хватало осознания своей избранности, ощущения элитарности. Он не плебей, иначе не попал бы в рыцарский орден.

Среди рыцарей, собиравшихся каждый четверг (именно четверг!) в огромном банкетном зале ресторана «Арарат», хозяин которого тоже был членом ордена, простых людей и быть не могло. Поначалу Борис смотрел на этот карнавал свысока, но разглядел среди ряженых кое-кого из числа авторитетнейших лиц Гродина и поубавил спеси. А ведь оказаться среди первых людей в городе и области не так уж плохо! И пусть все прикрывали лица масками, деликатно изображая уважение к чужой анонимности, но каждый рыцарь чудесно знал, с кем он разделяет трапезу.

Придя на ассамблею впервые, Борис изумился пышному убранству зала. Повсюду колыхались черно-белые полосатые полотнища, над креслом Магистра висел огромный герб ордена, искусно изготовленный из тонких витых листов желтого и белого металлов. Зал был украшен рыцарскими доспехами, копиями со средневековых гравюр на тему рыцарства, старинными тяжелыми мечами, щитами с неясной бывшему комсомольскому лидеру геральдикой, а все члены Капитула были разодеты в пурпурные шелка и бархат. Звучала завораживающая музыка, напоминающая песнь ветров пустыни в тех дальних странах, куда рыцари отправлялись за славой и добычей.