Не позднее полуночи - Рекс Стаут Страница 12

– Да-да, – пробормотал Вульф.

– Так что, когда мне стало трудно, мне не к кому было обратиться за помощью, да даже если бы и было, мне бы тогда пришлось поделиться частью выигрыша. Последние семь недель первого тура я почти не ела и не спала, но самое плохое началось тогда, когда нам дали пять стихов и всего неделю срока, это был полуфинал. Помню, я все боялась, что неправильно ответила, и не решалась отправить, а потом, уже в полночь, побежала на почту и потребовала, чтобы они при мне поставили штемпель. И вы думаете, что после всего этого я позволю кому-нибудь победить нечестным путем? Когда на кого-то уже работают триста человек, а тебя даже не пускают домой?

После того как я наблюдал этот номер с истерикой, я уже нисколько не сомневался, что если уж она на что-то нацелилась, то никому не позволит себя обойти, вне зависимости от того, честными или нечестными приемами собирался воспользоваться её соперник.

– Конечно, это несправедливо, – согласился Вульф, – но все-таки нечестным, во всяком случае с юридической точки зрения, это назвать нельзя. И потом, если уж говорить о нечестных методах, то нельзя забывать, что кому-то в голову пришла еще более дерзкая идея, чем та, что осуществила мисс Фрейзи, – я имею в виду того, кто убил мистера Далманна, чтобы получить у него готовые ответы.

– На эту тему я ничего говорить не буду, – заявила она. – Я так решила.

– В полиции, конечно, с вами этот вопрос уже обсуждали?

– Да. Разумеется, обсуждали. Несколько часов подряд.

– Понятно, они спрашивали у вас, что вы подумали вчера вечером, когда мистер Далманн показал вам какую-то бумагу и сказал, что в ней содержатся ответы. Что же вы им на это ответили?

– Я не хочу говорить на эту тему.

– Именно так вы ответили и в полиции? Что не намерены обсуждать эту тему?

– Нет. Тогда еще я так не решила. Я приняла это решение позже.

– После того, как с кем-то проконсультировались?

Она помотала головой.

– С кем же мне консультироваться?

– Ну, не знаю… Может быть, с адвокатом или с мужем по телефону.

– У меня нет адвоката. И я не стала бы звонить мужу, я и так знаю, что бы он мне сказал. Он считает, что я сошла с ума. В любом случае я бы не смогла заплатить адвокату, ведь у меня совсем нет денег. Они оплачивают проезд и проживание в гостинице, но ничего не дают на карманные расходы. Я опоздала на встречу с вами, потому что села не на тот автобус. Нет, я ни с кем не консультировалась. Я приняла это решение самостоятельно.

– Значит, полиции вы сказали, что подумали, когда мистер Далманн показал вам эту бумагу?

– Да, сказала.

– Почему же тогда не сказать это и мне? Уверяю вас, мадам, что у меня нет иных интересов в связи с этим делом, кроме как постараться от имени моих клиентов обеспечить честное и справедливое присуждение призов. А этого, согласитесь, будет весьма трудно добиться, если один из конкурсантов взял у мистера Далманна бумагу, в которой действительно были ответы. Вы согласны?

– Да.

– Правда, мои клиенты считают – более того, с полной уверенностью утверждают, – что никаких ответов в этой бумаге не было и Далманн просто блефовал. Отсюда следует, что тайна ответов по-прежнему не раскрыта. Оспариваете ли вы это утверждение?

– Нет.

– Вы с ними согласны?

– Да.

– В таком случае вы, должно быть, сказали в полиции, что, когда мистер Далманн показал вам бумагу, вы восприняли это просто как шутку, и отсюда следует совершенно очевидный вывод: было бы абсурдным подозревать вас в том, что вы отправились к нему на квартиру и убили его, чтобы завладеть этой самой бумагой. Таким образом, разумно было бы предположить, что вы находитесь вне подозрений… Арчи, помнишь, ты звонил мне из будки на углу? Ты кого-нибудь заметил?

– Да, сэр. Арта Уиппла. Помните, он еще был здесь в связи с делом Геллера.

– Расскажи об этом миссис Уилок.

Я встретился с ней глазами.

– Когда вы пришли, я прогуливался по улице и заметил, что за вами следил сыщик из уголовной полиции. Я даже перебросился с ним парой слов. Если вам захочется узнать его, когда вы будете уходить, я дам вам его приметы. Он примерно моей комплекции, слегка волочит ноги при ходьбе, одет в темно-серый костюм и серую шляпу с загнутыми полями.

– Он следил за мной?

– Совершенно верно.

Она перевела взгляд с меня на Вульфа.

– Это что, правда? Они действительно следят именно за мной?

Левая рука у нее задрожала, она поймала её правой и крепко сжала. Вульф на всякий случай закрыл глаза, возможно, опасаясь повторной экзекуции с языком. Но она вдруг резко встала и спросила:

– Можно мне воспользоваться вашей… ванной?

Я ответил утвердительно, встал и открыл ей в ванную дверь, отгороженную в дальнем углу комнаты, слева от моего стола. Она приблизилась, прошла мимо меня и закрыла за собой дверь.

Она пробыла там не меньше пятнадцати минут, и за все это время оттуда не доносилось ни единого звука. Как и все внутренние стены первого этажа, стены ванной были звуконепроницаемы, но у меня очень тонкий слух, и даже я не расслышал ни малейших звуков. Помню, я сказал что-то Вульфу, но в ответ он только нахмурился. Через некоторое время он поднял голову и посмотрел на стенные часы: они показывали без двадцати четыре. Затем он повторял это каждые две минуты, ведь ровно в четыре он должен был отбыть в оранжерею. До его ухода оставалось всего девять минут, когда дверь из ванной открылась, и она снова вернулась к нам.

Она вошла и остановилась у стола Вульфа, прямо напротив него.

– Прошу меня извинить, – проговорила она своим низким ровным голосом. Мне надо было принять таблетки. В гостинице кормят вполне сносно, но я просто не в состоянии ничего съесть. Я уже давно почти ничего не ем. Вы хотите сказать мне что-нибудь еще?

– Молочные гренки, – мрачно произнес Вульф. – Мой повар, Фриц Бреннер, делает их просто потрясающе. Присядьте.

– Я не в состоянии проглотить ни кусочка. Правда.

– Хорошо, тогда горячий бульон. Домашний, по особому рецепту. Он может быть готов через восемь минут. Я должен буду вас покинуть, но мистер Гудвин…

– Я действительно не могу. Я хочу вернуться в гостиницу и увидеться с остальными, поговорить с ними насчет мисс Фрейзи… думаю, мне следует это сделать… я еще обдумаю все как следует в автобусе. Все-таки это нечестно.

Она потянулась, чтобы снять со спинки кресла свое пальто, я подошел и помог ей одеться.

Зная, какая в этот час давка в автобусах, я решил, что «ЛБА» не разорится, если я дам ей доллар на такси, но она ни за что не соглашалась его взять, пока мне не удалось убедить её, что это за счет фирмы. Когда я, уже выпустив её и заперев на цепочку дверь, обернулся, то заметил в прихожей Вульфа, открывавшего дверь своего лифта.