Приличный человек - Чингиз Абдуллаев Страница 12

В приемной Мила насмешливо посмотрела на него.

– Так быстро закончили?

– Как видите, – улыбнулся он. – Вы не подскажете,с кем мне лучше побеседовать о финансовых проблемах вашей компании?

– С главным бухгалтером, конечно. Или с начальником нашегопланового отдела. Его все равно увольняют, может, он вам напоследок что-нибудьприятное и расскажет.

– Где они сидят?

– В конце коридора. Как раз напротив друг друга. АнтонинаАлексеевна Подрез, это наш главный бухгалтер, и Яков Андреевич Димчевский,начальник планового отдела. Можете с ними переговорить. Они сейчас как раз всвоих кабинетах.

– Спасибо. Вы просто неоценимый секретарь.

– Судя по моей зарплате, это не скажешь. Здесь меня явно неценят. Даже уходить некуда. Везде кризис, – пожаловалась она.

– Кризис скоро закончится, – произнес Дронго, –это я вам как налоговый инспектор обещаю.

Он прошел по коридору. Остановился у таблички с фамилией«Димчевский» и постучал.

– Войдите, – услышал он мужской голос.

В кабинете сидел мужчина лет сорока пяти. У него былидеально выбритый лысый череп, небольшие щегольские седоватые усики, крупныйнос, карие глаза. Он был одет в темно-синюю рубашку без галстука. Увидев гостя,он вяло кивнул, разрешая тому войти. Потом лениво поднялся со своего места,протягивая руку.

– Яков Андреевич Димчевский. С кем имею честь?

– Меня обычно называют Дронго. Меня прислала Мила изприемной вашего шефа. Я только сейчас закончил с ним разговаривать.

– Понятно. По какому вопросу? Вы представитель нашихкредиторов? Пришли снова выбивать деньги?

– Нет, нет. Я занимаюсь расследованием убийства совладельцавашей компании Николая Сутеева. Я частный эксперт.

– Тогда понятно. Я так и подумал, что вы либо изправоохранительных органов, либо имеете к ним отношение. Только я сразу решил,что вы приехали выбивать из нас деньги.

– Такие попытки уже были?

– Дважды. В первый раз явились адвокаты, которые любезнонаобещали нам всем кучу неприятностей. И сразу ушли. А во второй раз приехаликачки из банка КТБ. Они сразу начали на нас давить, пояснили, какие именнопроблемы у нас могут быть. Угрожали, не открыто, конечно, но достаточноубедительно.

– Странно. Чагунава мне ничего не рассказал.

– И не расскажет. Он же грузин, княжеский род. Скорее умрет,чем расскажет обо всех проблемах. Но мы уже объективно ничего не могли сделать.И так все продали. Все, что могли. Эти вымогатели ушли несолоно хлебавши. Хотяпообещали вернуться. Но я думаю, что они договорились с другим банком и теперьподают на нас в суд.

– Требуют всей суммы?

– Конечно. И еще набежавшие проценты. И еще суд можетсудебные издержки тоже возложить на нас. Вот и считайте, какую сумму мызадолжали. Придется платить, если проиграем наш судебный процесс. Адвокатыуспокаивают Вахтанга Михайловича и тянут с него деньги. А я понимаю, что мы всеравно проиграем. Никаких убедительных аргументов нет, чтобы реструктурироватьнаши долги. Деньги не появятся ни через год, ни через два, если кто-то снова незахочет одолжить нам десять миллионов.

– Почему десять? Насколько я понял, речь идет о пятимиллионах долларов?

– Это долги. А ведь нам нужно закончить наш завод. Чтобы егопостроить, нужно как раз еще дополнительно пять миллионов. И это впритык. И безгарантий, что наша продукция будет нужна городу через год. Кризис можетпродлиться гораздо больше. И два года, и три.

– Вы пессимист.

– Имею право. Все равно с первого числа я отсюда ухожу.Зачем нужен плановый отдел компании, в которой остаются работать несколькодесятков человек. Да и те на очень небольшое время. Мы разорены, и это правда,которой нужно смотреть в глаза.

– Уже нашли новую работу?

– Не нашел. И боюсь, что еще долго ничего не найду. Времяплохое. А мне уже под пятьдесят. Сейчас нужны молодые ребята с дипломами лучшиханглийских вузов. В моем возрасте и с моим послужным списком из разорившейсякомпании меня никто не возьмет на работу. Нужно идти в дворники, если возьмут.

– Не нужно так мрачно. Вы хорошо знали Сутеева?

– Конечно, знал. Почти двадцать лет. Прекрасный был человек.Умница, очень талантливый, работоспособный, он буквально генерировал идеи. Вдругой компании он стал бы миллионером, но ему хотелось быть самому владельцемсвоей компании. А владельцы они с Чагунавой были не очень хорошие. Слишком добрые,слишком либеральные, слишком мягкие. На работе так нельзя. У нас в компаниибыло человек десять, которых нужно было гнать поганой метлой. Ничего не делалии не умели делать. Но у кого-то была семья, кто-то был школьным другом Чагунавыили Сутеева, за кого-то просили родственники. Вот они и сидели на «хлебныхдолжностях» в частной компании. А такого прощать нельзя. Ведь получается, чтоты просто выбрасываешь деньги на ветер. Пока мы развивались, это были не такиебольшие деньги. Как только начался кризис, выяснилось, что мы переплачивалигигантские суммы. Вот тогда пришлось всех увольнять.

– У них появилось много врагов?

– Да нет. Какие враги. Все понимают, что их увольняют не отхорошей жизни. В «тучные годы» все сидели на своих местах и получали хорошуюзарплату. Никто не виноват, что начался такой кризис. Не нужно было брать наработу столько ненужных людей. Особенно Николай Евгеньевич. Он даже взял двагода назад семнадцатилетнюю дочь своего университетского товарища – МаргаритуКярвалис. Можете себе представить? Девочка провалилась на экзаменах во ВГИК, ион взял ее к нам на работу. Она ничего не умела делать, только сидела и хлопалаглазами. Даже как курьера ее нельзя было использовать, ведь она совсем не зналаМосквы. Что сейчас вспоминать. Сутеев был очень хорошим человеком, и мерзавец,который его убил, будет гореть в аду.