Утро вечера дряннее (сборник) - Светлана Алешина Страница 11

– Опять кого-то утихомирили, – не без оттенка самодовольной гордости покачал головой Андрей, – сколько раз говорил: обращайтесь с людьми побережней.

Я видела, что сожаление Ежова наигранное и ему приятно, что у него такие крутые бойцы, которые никого к нему не подпускают.

– Ладно, – он снова поднял на меня выразительный взгляд, – продолжим, если хотите.

В эту минуту дверь отворилась и в кабинет заглянул Виктор. Виктор, кто не знает, – мой фотограф. То есть не мой, конечно, а редакционный. Кроме всего прочего, навыки, полученные им в спецвойсках, работники редакции используют в служебных интересах. Виктор неоднократно доказывал и показывал, что когда он берется охранять кого-то, то это у него получается так, как ни у кого другого. Высший пилотаж – вот как я называю это его умение обезопасить и приободрить.

– А-а, – поняла я, – машину пригнал?

Виктор шагнул в кабинет и протянул мне ключи, настороженно посмотрев на Ежова.

– Все в порядке, – успокоила я его, забирая ключи, – садись.

Виктор сразу успокоился, а вот Андрей отчего-то занервничал. Он поднялся с дивана и направился к выходу.

– Ты куда? – удивленно крикнула я вслед.

Но он не ответил.

– Е-мое, что же это такое? – услышали мы его возглас из коридора.

Выйдя за ним, я увидела Славика и Жору, которые шебуршились на полу, делая попытки подняться.

– Кто это вас так? – засуетился возле них Ежов.

Он подбегал то к одному, то к другому, пытаясь приподнять их, но у него ничего не получалось. В каждом из охранников было больше центнера живого веса. Я уже все поняла и с трудом сдерживала усмешку. Первым поднялся Славик.

– Что, что случилось-то? Скажет мне кто-нибудь наконец? – подлетел к нему Ежов.

Я заглянула в кабинет и строго посмотрела на Виктора. Он отвел взгляд и пожал плечами.

– Понятно, – покачала я головой, – они тебя не пускали, да?

Одна из характерных особенностей Виктора заключается в его немногословности. Там, где другому человеку понадобилось бы несколько фраз, Виктор обходится односложным ответом или жестом.

– Это Виктор, – потупив глаза, пояснила я Андрею, – он решил, что я в опасности.

Потом я все выяснила. Дело происходило примерно так. Виктор подошел к кабинету, вход в который загораживали Славик с Жорой. «Бойкова?» – спросил Виктор, показывая на дверь, что должно было означать: там ли моя начальница Ольга Бойкова? Я хочу сообщить ей, что пригнал машину и передать ключи.

Ребята подтвердили, что я там, но, когда он захотел пройти, его не пустили. Тогда он забеспокоился, все ли со мной в порядке. Вырубил сперва Славика, который отлетел на дверь и сполз по ней на пол, а потом кинувшегося ему на помощь Жору.

Поэтому мое предположение было в принципе правильным, о чем я и сообщила Андрею.

– Ну ты, Бойкова, даешь, – возмутился Ежов, – что он с ними сотворил?

Ежов был скорее огорчен из-за того, что его бойцы, мягко выражаясь, лопухнулись. Беспокойство по поводу их самочувствия не входило, разумеется, в число его переживаний.

– Думаю, все будет в порядке, – я подняла голову и посмотрела на гиганта, – правда, Слава? – Тот кивнул, а я повернулась к Ежову: – Может, продолжим интервью?

– Да, то есть нет, – засуетился вдруг тот, озабоченно взглянув на часы. – К сожалению, не могу, у меня назначена на сегодня еще одна встреча.

– Но мы же не закончили, – возмутилась я. – Полдня за тобой пробегала, а ты мне тут про какие-то встречи плетешь. Так не пойдет. Или ты отвечаешь на мои вопросы, или…

– Хорошо, хорошо, – торопливо согласился Андрей, – я обещал и не отказываюсь. Только давай перенесем нашу встречу на завтра. – Он быстро достал из кармана куртки записную книжку с ручкой и начал что-то писать. – Вот, – сунул он мне в руки листочек, – приходи ко мне домой завтра утром – там уж нам никто не помешает.

Ежов поправил темные очки, сделал знак своим парням и двинулся по коридору. Я вернулась в кабинет и собрала свои вещички.

– Пойдем, Витя, – кивнула я, – сегодня в виде исключения я отвезу тебя домой.

Мы спустились на первый этаж, протолкнулись сквозь толпу оттягивающейся молодежи и вышли на улицу. Я с удовольствием вдохнула свежий морозный воздух и вопросительно посмотрела на Виктора. Он кивнул на автостоянку, и мы направились туда. Устроившись за баранкой, я запустила двигатель и, пока он прогревался, выкурила сигарету. Потом отвезла Виктора домой, расспросив по дороге об инциденте у дверей кабинета, и двинулась к себе. Было девять часов или чуть больше. Я предвкушала спокойный ужин, просмотр вечерних передач и, конечно, сладкий крепкий сон. Засыпать я решила под звуки музыки.

* * *

Поставив «ладушку» на стоянку, я направилась было к подъезду. Но тут во двор въехала какая-то тачка и на большой скорости двинулась вдоль дома. Сумасшедшие, наверное, с досадой усмехнулась я и остановилась, пропуская автомобиль. Но он вдруг неожиданно затормозил, преграждая мне дорогу к подъезду. В тусклом свете лампочки, висевшей над входом, я рассмотрела, что это был «Опель» какого-то буро-терракотового цвета, во всяком случае, так мне тогда показалось. Похоже, ребята обкурились, предположила я, заглянув в салон. Не успев ничего рассмотреть, я заметила только, что, кроме водителя, в салоне сидел еще и пассажир, как двери «Опеля» молниеносно открылись. Оттуда выскочили двое парней среднего роста, но достаточно крепких, грубо подхватили меня с двух сторон под руки и попытались запихнуть в машину.

Что я почувствовала в тот момент, уж не помню, скорее всего – удивление. От неожиданности пропал голос, поэтому закричать и позвать на помощь я не смогла, да и сомневаюсь, чтобы кто-то сумел оказать мне ее в тот момент – уж слишком быстро и неожиданно все произошло. Поэтому машинально выставив вперед ногу и упершись ею в порог «Опеля», осталась на свободе – сразу запихнуть меня в салон у злодеев не получилось.

В ответ на сопротивление злоумышленники заломили мне руки за спину, отчего я согнулась в три погибели. Помогая себе ногами, они продолжали заталкивать меня в салон. Но тут у меня прорезался голос: я заорала так, как не орала, наверное, никогда в жизни. Я никого не звала, ни о чем не просила, просто голосила во всю мощь своих легких. Но мой истошный вопль беспомощно оборвался уже в салоне «Опеля». В этот момент я отключилась – кто-то здорово двинул меня по голове чем-то тяжелым. В глазах сверкнула молния, поплыли радужные круги, и я медленно погрузилась в беспамятство. Еще ощутила, как грубые руки усаживают меня на сиденье, кто-то лепит мне на рот пластырь.

Торкающаяся в голове боль привела в чувство. Я сидела на заднем сиденье, подпираемая с обеих сторон чужими плечами. Запястья туго перетянуты каким-то шнуром. Никто ничего не говорил, только было слышно ровное гудение мотора. Я приоткрыла глаза. Наверное, без сознания я находилась недолго, потому что далеко отъехать от дома мы еще не успели – «Опель» двигался по центру города к речному вокзалу. Передо мной маячил коротко стриженный затылок водителя. Рядом с ним на переднем сиденье никого не было, значит, их трое, – произвела я нехитрый подсчет. Что ж, уже хорошо, что мозги хотя бы работают. Только вот куда меня везут и… зачем? Что им от меня нужно? Я стала перебирать в уме, какие последние материалы мы публиковали в газете и кто мог быть недоволен, а то и откровенно возмущен. Мысленно перелистав несколько последних номеров, я пришла к выводу, что скандальных статей было всего две, но никто из людей, которых они так или иначе касались, не мог действовать подобным образом.