Зельда - Картер Браун Страница 11

— Дорогой, о чем ты говоришь?

— Ты собралась устроить здесь небольшой рэкет, милая, — произнес я беспристрастно, — а Гарри Тайг взял и все сорвал? Так что, если ты хочешь поправить дело, мне нужно знать, что за кашу попыталась ты заварить с помощью своего прелестного шантажа.

— Шантаж? — Ее голубые глаза сияли оскорбленной невинностью. — Не понимаю, о чем ты говоришь, дорогой, решительно не понимаю.

— О'кей, — я расслабился в кресле, v— тогда я возвращаюсь в Лос-Анджелес завтра утром, сказав тебе спасибо за то, что вспомнила обо мне, а также за этот чудесный уик-энд и всю эту компанию.

— Рик, подожди. — Она ненадолго задумалась. — Мы не можем разговаривать здесь. Сюда может войти кто-нибудь. Почему бы не подняться в мою комнату, где нас никто не побеспокоит и где мы можем спокойно обо всем поговорить.

— Отлично, — уступил я, — что мне терять?

— Не скромничай, дорогой, — пробормотала она, — ты становишься похожим на мисс Келли.

— А как же твои остальные гости? — добавил я, неожиданно вспомнив сборище счастливых лиц в гостиной. — Они не заметят отсутствия своей очаровательной хозяйки и не заскучают?

— Они никогда не будут скучать по мне, — запротестовала Зельда. — Они слишком заняты собственными проблемами, чтобы желать развлечений.

Я последовал за ней из библиотеки в просторный зал. Мы поднялись по громадной лестнице, которая выглядела так, словно первоначально была построена для Дугласа Фербэнкса, а затем переделана для Флинна. Наконец мы добрались до роскошных апартаментов Зельды в северном крыле дома, выходящем к океану. Она осторожно прикрыла за нами дверь и повернулась ко мне спиной.

— Расстегни, пожалуйста, молнию, дорогой, — воскликнула она беспечно.

Я послушно расстегнул до пояса молнию на ее платье. Она слегка повела плечами, и облегающее платье упало к ее ногам, а она осторожно переступила через него, оставшись в черном шелковом бюстгальтере со шнуровкой и шелковой нижней юбочке. Черное белье возбуждающе контрастировало с нежно-розовой кожей, и даже ее колье сверкало еще ярче.

— Теперь мы можем поговорить, дорогой, — сказала она со слабым вздохом облегчения. — Это платье такое тесное, словно корсет, никогда в жизни я не надену эти ужасные вещи! — Ее руки пригладили черный шелк на ее округлых бедрах в самодовольном жесте удовлетворения. — И к тому же, дорогой, зачем прятать то, что делает тебя женщиной? Ты согласен?

Зельда, волнообразно покачивая восхитительными бедрами, прошла к нарядному туалетному столику, села напротив зеркала и стала неторопливо причесывать волосы.

— Это все не совсем разумно, милая, — холодно произнес я. — У тебя неожиданно возникла блестящая идея создать фильм о своей личной жизни, и ты пригласила пять человек, которые были бы заинтересованы вложить в него деньги. Среди них — три экс-супруга, южноамериканский диктатор и твоя личная подруга. Это означает наверняка, что никто не вложит ни цента в то, чтобы фильм вышел на экраны.

— Но почему, дорогой? — удивилась она. Щетка по-прежнему совершала ритмичные движения.

— Потому что до боли очевидно, что у каждого из них есть какие-то тайны, которые они не хотели бы выставлять напоказ перед публикой. Они должны сойти с ума, чтобы оказывать тебе свою финансовую поддержку. — Ее отражение наблюдало за мной внимательным немигающим взглядом, и я продолжал:

— У тебя была очень хорошая идея, Зельда, но не было ни одного шанса из миллиона, чтобы они вложили деньги в создание такого фильма. Напротив, они попытаются заплатить значительно больше, чтобы фильм никогда не появился на свет.

Зельда тихо вздохнула:

— Ты помнишь, Рик, дорогой, как мы ждали самолет на взлетной полосе в джунглях, когда ты увозил меня из дворца. Хосе? — Ее длинные ресницы опустились не спеша вниз, словно падающий занавес, прикрывающий приятные воспоминания. — Ты был тогда как пожарный, вынесший меня из пламени.

— Конечно, — заверил я сухо, — но мне не хотелось бы менять тему. Как я уже сказал внизу в библиотеке, твою блестящую идею можно назвать одним неприятным словом — шантаж.

— Ты не понимаешь, дорогой. — Ее глаза снова широко распахнулись. — Все, о чем я попросила их, — это поддержать картину. И если они настаивают на том, чтобы дать мне деньги, лишь бы картину не создавать, в этом не моя вина!

Я присел на край кровати, смяв нежно-голубой атлас, и зажег сигарету.

— Возможно, это глупый вопрос, милая, — признался я, — но почему? Неужели ты нуждаешься в деньгах?

— Любому нужны деньги, дорогой, — отчетливо произнесла она. — Знаешь ли, бриллианты так дороги, особенно когда покупаешь их сама.

— Выходит, что мир действительно приближается к концу света, раз Зельда Роксан, — я покачал головой, — уже сама покупает себе бриллианты.

— Ладно, дорогой, — она повернулась ко мне в резком неожиданном порыве, — если ты хочешь знать, я ненавижу их. Ненавижу за то, что они сделали со мной, за всю боль и унижения, которые испытывала многие годы. Они просто использовали меня. Ни один из них никогда не любил меня. Сомневаюсь даже в том, нравилась ли я им вообще когда-нибудь.

— Это звучит как прекрасная роль, — запротестовал я, холодно ухмыляясь ей. — Что это будет? Телевизионная мелодрама или что-нибудь значительное и солидное, не для широкой публики?

— Это жизнь, Рик, — медленно заверила она. — Мне кажется, что я снова ошиблась, дорогой. Ведь я надеялась, что ты единственный мужчина, который сможет понять, единственный известный мне человек, который сумеет разглядеть настоящую, живую Зельду Роксан под всей этой показной шелухой. Но ты не можешь этого, дорогой, не так ли? Бриллианты и я полураздетая — это слишком ослепительно. Тебе хотелось бы, чтобы я сняла то, что осталось на мне сейчас? Цитирую: “Сегодня в Голливуде, обедая с легендарной Зельдой Роксан, я спросил ее, в чем она спит, и она ответила с ослепительной улыбкой: “В бриллиантах, в чем же еще?” Конец цитаты! — Она скрестила ноги и откинулась в своем кресле. — Я была совсем юной, когда вышла замуж за Хьюго в Берлине сразу после войны, дорогой. Он двигал мной, как пешкой в своей шахматной партии, постоянно изменяя мне. Если же что-то казалось ему не так, он избивал меня — может, пригодилась его гестаповская подготовка? Сапоги и плетка — это звучит так нереально теперь, не так ли, словно из какого-то детектива?

— А ты уверена, что это не из сценария? — подозрительно спросил я.

— Мне всегда хотелось попробовать написать что-нибудь, дорогой. — Ее оголенные плечи слегка поежились. — Уверена, что смогла бы таким способом заработать кучу долларов. Я рассказывала тебе когда-нибудь о моей лучшей подруге, Нине Фарсон? Когда я впервые попала в эту страну, я ничем не отличалась тогда от других, отчаянно надеявшихся на удачу и не имевших денег. Но дорогая Нина подружилась со мной и позволила мне оставаться в своем прекрасном доме. Не мило ли это?