Сезон охоты на коллекционеров - Фридрих Незнанский Страница 11

— Нет, поскольку я как-то не сомневался в их подлинности, — немного растерялся Дмитрий. — Впрочем, и продавать свои картины я не собирался…

— Простите, а по профессии вы искусствовед? — спросила Лариса Владимировна.

— Нет, я экономист. Но, поскольку много лет занимаюсь собирательством картин, уж отличить подлинник от подделки смогу.

— А вы весьма самоуверенны… — рассмеялась Лариса Владимировна. — Я искусствовед, и то не решусь определить подлинность картины. Ее может доказать только экспертный центр, обладающий сравнительным эталонным материалом. К тому же имеющий лицензию на данный вид деятельности. Ведь бывают всякие ситуации. Возможно, вы слышали историю, которая произошла несколько лет назад с человеком, купившим картины русских передвижников Киселева и Орловского на весьма внушительную сумму. Через некоторое время он решил их продать, но новый покупатель обратился к экспертам, и те дали заключение, что картины слегка переделаны. На самом деле их авторами являлись живописцы того же времени, Янус Ла Кур и Андерсен Лунблю. Сделка, естественно, сорвалась, и прежний хозяин до сих пор ищет людей, продавших ему подделки. Мораль сей басни такова: не стоит пользоваться услугами представителей «серого», теневого антикварного рынка, не перепроверив подлинность предлагаемых ими картин.

Дмитрий про себя усмехнулся. Он-то как раз и был этим самым «серым» арт-дилером.

— Ваше предложение очень привлекательно. Я думаю, нам нужно обменяться телефонами. И когда мы уже будем в Москве, я просмотрю свой график и непременно приглашу вас в гости. Да и выставить коллекцию в галерее было бы очень приятно. Все-таки дед мой столько лет посвятил составлению коллекции… Можно сказать, это памятник его жизни.

— Это вы хорошо сказали. Каждый человек должен что-то оставить после себя.

Войцеховский взглянул на часы и нежно взял жену за руку:

— Пора бы уже и поужинать. Теперь наша очередь сходить в ресторан. А вы уж, пожалуйста, если вам не трудно, оставайтесь за старшего по купе.

Дмитрий улыбнулся, показав, что оценил юмор. Ему не терпелось остаться наедине со своими мыслями. Уж очень удачной в этот раз оказалась поездка. В чемодане под полкой лежали четыре иконы, на которые уже был покупатель, и это сулило большие бабки. А новое знакомство раскрывало такие горизонты, что прямо дух захватывало.

Когда вернулись Войцеховские, Дмитрий читал глянцевый журнал по искусству и взглянул на них поверх очков. Стекла были обычные, он, слава богу, обладал отличным зрением, но ради того, чтобы производить впечатление умного и интеллигентного человека, в нужную минуту надевал очки в оправе от Гуччи, зная, что дорогая оправа сразу бросается в глаза. Конечно, тем, кто понимает в этом толк.

— А вы ужинать не пойдете? — спросила Лариса Владимировна, оценивающим взглядом окинув попутчика, но при этом улыбнувшись.

— Я не ужинаю, — заявил Дмитрий. — Нужно держать форму. Это вам при вашей совершенной фигуре можно не опасаться лишних полкилограмма, — решил он сделать комплимент Войцеховской. — А я человек увлекающийся. И результат моей невоздержанности к вкусной еде сразу налицо. Так что ужин для меня — табу. Я поэтому и обедаю обычно поздно.

Заговорили о различных диетах. Оказалось, что Лариса Владимировна и в этой теме разбиралась, словно диетология была ее основной профессией.

Дмитрий в очередной раз подумал, что красиво жить не запретишь. Вот побывали бы они хоть раз в глубинке, например в той же Сосновке, радовались бы уже тому, что еда вообще есть. А при таком образе жизни, который ведут эти богатеи, конечно, и диету можно выбирать, не отказывая себе в посещении дорогих ресторанов. Потому что разговор уже перескочил на специализированные рестораны, где в меню при каждом блюде указываются калории. Войцеховская спросила, посещает ли он такие рестораны. Пришлось признаться, что нет, хотя хорошо было бы и в этом вопросе показать себя продвинутым человеком. Но беда в том, что она непременно спросила бы, какому ресторану он отдает предпочтение. А Дмитрий не знал ни одного.

— Я люблю средиземноморскую кухню, — ответил он, зная, что она полезна для здоровья. И если он не соответствует своим собеседникам в диетических пристрастиях, то они хотя бы оценят его любовь к здоровой пище.

— О, я тоже сторонник этой кухни! — воскликнул Войцеховский.

Вот и ладненько, чем больше общего с новыми знакомыми, тем больше доверия он у них будет вызывать.

Но на сытый желудок разговор о еде показался соседям по купе не очень актуальным, перешли к новостям в мире искусства. Дмитрий выслушал довольно подробный отчет о выставке картин современных художников в Вильнюсе, ради которой Войцеховские и предприняли свое нынешнее путешествие.

— Некоторые местные художники очень интересны, самобытны. Мы хотим устроить выставку-продажу их картин у себя в галерее. Но это будет не раньше октября. Сейчас же масса дополнительных проблем — с границами, таможнями… Если вам интересно, можем вас пригласить.

Лариса Владимировна увлеченно щебетала, а ее муж углубился в книгу в суперобложке. Дмитрий заметил на корешке название «Антонио Гауди». Как же ему хотелось продемонстрировать свою осведомленность и небрежно обронить, что тоже ценит творчество великого испанского архитектора. Но кроме того что он прославился именно в Барселоне, ничего на память не приходило. Такими скудными знаниями о великой фигуре не блеснешь…

После небольшой паузы Войцеховская предложила:

— Не хотите посмотреть лучшие работы, которые мы отсняли на выставке? — и протянула цифровой аппарат Дмитрию. Он с заинтересованным видом просмотрел снимки и сделал заключение:

— Это, конечно, лучше видеть в оригинале и в натуральную величину. Думаю, и эффект восприятия будет иным.

— Ну, это несомненно. Фотографии не передают истинный колорит и богатство красок…

Остаток вечера перед сном провели каждый за своей книгой. Дмитрий почувствовал усталость, и его стало клонить ко сну.

— Пожалуй, я уже лягу, — извиняющимся тоном сказал он своим соседям и пожелал им доброй ночи. Отвернувшись к стене, он уснул сразу и проснулся уже только утром. Войцеховские встали еще раньше. Оба выглядели свежими и отдохнувшими, и опять Дмитрий заметил, что их благополучие просматривается в каждой детали: и в том, что они переоделись в свежую одежду, и в том, что запах парфюма был изысканным и дорогим. Они пили ароматный кофе с печеньем и, заметив, что он открыл глаза, пригласили позавтракать вместе.

— У проводницы есть очень неплохой кофе, рекомендуем.

Дмитрий достал из чемодана очередную свежую сорочку и прихватил с собой в туалет несессер, предварительно положив его небрежно на покрывало, чтобы соседи видели, что и он не лыком шит. Этот несессер ему подарила Ольга, женщина, которая рассчитывала на то, что станет его женой. И если бы не ее постоянное желание подчинить его, наверное, так бы и случилось. Когда-нибудь… Но грех жаловаться, он в полной мере сумел воспользоваться ее связями, комфортом уютной квартиры и дорогими подарками, которыми она буквально засыпала его, хотя он ни о чем и не просил. Просто небрежно принимал их и каждый раз говорил: «Дорогая, мне очень приятно, но зачем так тратиться?» На память об Ольге остались всякие приятные мелочишки, и этот набор из Парижа в том числе.