Здесь вам не Сакраменто - Анна и Сергей Литвиновы Страница 11

С ума сойти! Первый и Четвёртый концерты Чайковского! Подумать только! Так и виделся Галине за этой сценой инструктирующий героиню генерал Провотворов, добивающийся, чтобы все вопросы любых интервью просто от зубов подопечных отскакивали. И чтобы обязательно звучали идейно грамотно и идеологически выдержанно.

«Уж не завидуешь ли ты Валентине, Галя?» – спрашивала саму себя Иноземцева. И самой себе честно отвечала: «Разумеется, завидую. Ещё как! Чрезвычайно, зверски завидую. Хотя бы потому, что считаю, что была бы лучше неё. Лучше – во всём. И слетала бы лучше, и чувствовала себя лучше, и с кораблём управлялась, и Сергею Павловичу докладывала, и на пресс-конференциях и прочих мероприятиях держалась».

В общем, если бы на свадьбе была из знакомых одна только Валентина, Иноземцева вряд ли бы туда собралась. Но там будет, разумеется, жених её свежеиспеченный, тоже герой-космонавт, добряк и увалень Андриян, и… И другие будут, прекрасные ребята и девчата из первого мужского и первого женского космических отрядов: великолепный Юра Самый Первый, и красавец Герка Второй, и разбитной Паша. И девочки, все четыре, кто остался в запасе: Жанна, Таня, Валя Маленькая и Ирина.

Приглашение от лица и от имени Валентины Первой, Космической, передавала Гале изустно Жанна – запасная, оставшаяся служить в полку подготовки космонавтов в надежде на будущий полёт. Сказала, что обязательно последует приглашение официальное, соответствующим образом оформленное. Но пока оно не было готово – потому что свадьбу курировали на самых верхах и никак не могли определиться с её, если говорить сегодняшним языком, форматом: где она пройдёт, когда точно состоится и кто будет приглашён.

О предстоящей церемонии по советской Москве (в принципе, совершенно лишённой какой бы то ни было светской жизни, в том числе бульварной прессы и телевидения) давно ходили самые разноречивые толки. Ещё бы! Женились не абы кто, а двое едва ли не самых популярных в стране людей, двое покорителей звёздного пространства – первая женщина и космонавт номер три Андриян. Кто чего о будущей женитьбе только не плёл: и что сосватал двух героев сам Хрущёв (что было недалеко от истины). И что свадьба – продолжение опытов, которые врачи ставят над космонавтами, и теперь эскулапам не терпится узнать, сохранили ли люди после полёта способность к размножению и какими у них родятся дети. И что молодые друг друга не любят и идут под венец чуть ли не силком, во имя науки и пропаганды.

Правдой было то, что советская пресса, обожавшая напыщенные сравнения, немедленно окрестила слетавших одновременно (но на разных кораблях) космонавта пять Валеру и космонавта шесть (и одновременно первую женщину) Валентину «звёздными братом и сестрой». А на грандиозных торжествах по случаю приземления бурно радующийся успехам в космосе Никита Сергеевич Хрущёв сказал новоиспечённым виновникам торжества, вроде бы в шутку: «Ну, теперь нам вас поженить осталось». На что Валерий немедленно возразил: «Минуточку! Но я женат». Тогда руководитель партии и правительства вопросил: «А кто у нас тут холостяк?» Оказалось, что из числа летавших засиделся в «девках» один только Андриян. «О, значит, пора, пора тебе под венец! – вроде бы шутейно засверкал глазками в его сторону Никита Сергеич. – Смотри, какую я тебе невесту нашёл – звёздную!» Флегматичный, скромный Андриян пожал плечами, возражать не стал. Пробубнил что-то вроде: «Да я не против». Он вообще был человеком спокойным и покладистым: скажет начальство в космос лететь – полечу, велит жениться – женюсь. Так и потянулось: без особой любви. Свадьба по обязанности, как у венценосных особ.

Может, потихоньку и заиграли бы тему, что пришла Хрущёву в голову, спустили на тормозах. Но однажды на самом популярном телевизионном шоу тех лет – «Голубом огоньке» Андрияна посадили рядом с девятнадцатилетней красавицей-артисткой Настей Вертинской, дочерью всесоюзно известного бывшего эмигранта Александра Вертинского. Настя, невзирая на молодость, прославилась ролями в «Алых парусах» и «Человеке-амфибии», а теперь у самого Козинцева в «Гамлете» снималась. Ну, поулыбались под прицелом телекамер Андриян и Настя – и тут по стране немедленно заговорили, что звёздная свадьба расстраивается и советский космонавт номер три теперь к кинодиве переметнулся. Пришлось начальству в лице командира полка подготовки космонавтов генерала Провотворова провести среди вверенного ему личного состава работу: «Мне тут слухи, и сплетни, и буржуазное разложение вокруг полка не нужны! Если собираетесь жениться, дорогие мои Валя и Андриян – пожалуйте, оформите свои отношения, не тяните кота за хвост». Пришлось Валентине и Андрияну поторопиться, пошевелиться.

А Настя Вертинская вскорости вышла замуж за другую молодую знаменитость (слово «звезда» тогда в отношении советских людей не употребляли) – Никиту Михалкова, блеснувшего в фильме молодого режиссёра Данелии «Я шагаю по Москве», сына баснописца. Но это будет позже, в шестьдесят шестом, а пока, осенью шестьдесят третьего, к браку готовились молодые, которые единственные во всей стране могли именоваться «звёздными». Итак, Валентина и Андриян, как положено, подали заявление в загс. Однако вопрос о бракосочетании курировался на самом верху, в Президиуме ЦК, а там долго не могли определиться: где гулять, когда и кого приглашать. И только в самом конце октября было принято решение – как говорили, лично Хрущёвым Никитой Сергеевичем: свадьбу сыграть непосредственно перед ноябрьскими праздниками, третьего числа, и по случаю бракосочетания устроить приём от имени Советского правительства, которое возьмёт на себя все расходы.

Жанна из Звёздного городка немедленно протелефонировала Гале, чтобы та была готова, а ещё спустя сутки фельдъегерь доставил, под роспись, именное приглашение: «Галине Иноземцевой с супругом».

Хотя к тому моменту Галя с Владиком не просто разъехались, но и официально подали на развод. Правда, об этом ещё никто, кроме них двоих, не ведал.

Хрущёв Никита Сергеевич

Никита Сергеевич Хрущёв был первым советским пиарщиком.

Конечно, ни он сам, ни кто бы то ни было другой на территории СССР даже слова такого не ведал, не слыхивал. Впервые этот термин появится в странах бывшего Союза спустя тридцать лет, в начале девяностых, с первыми капиталистическими преобразованиями. Однако вся суть Хрущёва, вся его природа заключалась в публичности и в умелом и ярком демонстрировании – причём всему миру – того, что он хотел и умел демонстрировать. Никита Сергеевич непринуждённо держался перед телекамерами, выступал, даже на Западе, в прямом эфире, яростно спорил и горячо отстаивал свою правоту. Пропагандировал на весь свет идеи мира, добра и коммунизма. Вот только гримироваться для ТВ и кинохроники наотрез отказывался: вдруг грим расплывётся, потечёт, и увидят капиталистические щелкопёры, что глава первого в мире государства рабочих и крестьян раскрашен, словно баба. Нет, не бывать этому! И потому на заграничных съёмках круглое, лысое, вдохновенное лицо Никиты временами лоснилось от пота. Но это мелочи и детали.

Важно было другое: первый секретарь ЦК и председатель совета министров СССР хорошо знал цену красивого жеста и наглядности в политике. Поэтому охотно позировал перед фотографами и телекамерами с разными символами – например, с фаллически воздетым своим любимым кукурузным початком. Или грохотал кулаками (или, как гласит распространённая легенда, башмаком) по кафедре в зале заседаний ООН. А в пятьдесят девятом году, во время первого своего визита в Америку, он добился того – тут ему Королёв Сергей Павлович хорошо подыграл, – что как раз незадолго первый советский спутник врежется в Луну. И тогда, в Вашингтоне, под объективами телекамер и сотен фотографов, Хрущёв лично подарил президенту Эйзенхауэру модель лунника. В тот визит подчинённые, включая министра иностранных дел Громыко, с трудом отговорили Никиту, чтобы он не вручал макет сразу по прилёту, немедленно в вашингтонском аэропорту. Убедили: надо хотя бы дождаться визита в Белый дом. Но и до сих пор сохранились многочисленные фото и кинокадры: Хрущёв весь лучится довольством, а Эйзенхауэр принимает советский дар с чрезвычайно кислой миной – специалисты шепнут ему заранее, что лунник весит ровно столько, сколько боевая часть советской ракеты, или термоядерный заряд. И раз уж до Луны его советским конструкторам удалось докинуть, то до Америки он точно долетит.