Тайна голубиного пирога - Джулия Стюарт Страница 11

– Толкает отлично! – пробормотала миссис Бутс, кивнув на это хитроумное изобретение.

Мужчину, приводившего его в движение, звали Уилфред Ноузорти. Как объяснила миссис Бутс, то был здешний водопроводчик, обеспечивавший подачу воды от магистрального трубопровода.

– Он за определенную плату подвозит дам к дворцовым воротам, когда у них назначено вечернее свидание. Если же выезжает за ворота, берет дополнительно шесть пенсов в качестве компенсации, ведь ему приходится выставлять себя идиотом.

Когда портшез проезжал мимо, принцесса заметила, что кто-то разглядывает ее сквозь окно, и с неменьшим любопытством ответила на этот взгляд.

Внезапно раздался стук, и Уилфред Ноузорти резко остановился. Окно опустилось, из него выглянула женщина лет тридцати пяти с бледным лицом в форме сердечка и аккуратно сколотыми булавками волосами.

– Извините, принцесса, но я должна представиться: миссис Бэгшот, – сказала она таким тихим голосом. Минк пришлось подойти поближе, чтобы ее расслышать. – Понимаю, что это ужасно неучтиво, но я уезжаю в Египет воскресным утром. Просто хотела сказать, что знала вашего отца.

Принцесса хранила молчание, собираясь с духом, готовая услышать какое-нибудь неприятное откровение.

– Я встречала его несколько раз, и на меня произвела большое впечатление благотворительность, которую он щедро расточал на своих соплеменников-индийцев, – продолжила свою речь миссис Бэгшот. – К сожалению, этот аспект его личности был известен немногим.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала в ответ Минк. – Надеюсь, вы хорошо проведете время в Египте. Остановитесь в отеле «Шеперд»? Я могу сидеть у них на террасе целый день, наблюдая за проходящими драгоманами [6], торговцами поддельным антиквариатом и мальчиками – погонщиками ослов с именами английских знаменитостей.

Миссис Бэгшот отрицательно покачала головой:

– Я поеду не в Каир, а в Хелуан-ле‑Бэн – принимать тонизирующие средства. Сернистая вода там укрепляет не хуже, чем в Харрогейте, и содержит втрое больше солей, чем в Бате. И дождь никогда не мешает играть в теннис.

– Мы сможем сыграть партию, когда вы вернетесь, – предложила Минк.

– Буду очень рада. Непременно присоединяйтесь к теннисному и крокетному клубам дворца. Я состою их секретарем. Через месяц вернусь, и мы сразимся двое на двое. Если вам что-нибудь понадобится в мое отсутствие, обращайтесь к моим слугам. – Она постучала по крыше. Возчик портшеза вновь припустил неловкой рысцой. Миссис Бэгшот обернулась и сказала уже громче: – Надеюсь, вы смиритесь со своей утратой. Это единственное, что можно сделать.

Пройдя мимо дворцового фонарщика с незаконно убитым в Буши-парке зайцем в кармане, они вошли в Фонтанный двор. Квадрат садика опоясывала крытая галерея с многочисленными дверями – на каждой латунная именная табличка и колокольчик. В темных лестничных колодцах висели корзины, в которых жильцы верхних этажей держали провизию.

– Хорошо, что я не живу здесь. Шум этого фонтана окончательно разладил бы мой внутренний водопровод, – пробормотала миссис Бутс. Звук их шагов гулко разносился, отражаясь от каменных плит. – Кстати, любимое занятие доктора Хендерсона – проверять содержимое ночных горшков. Я предпочла бы, чтобы он этим не интересовался. Немудрено, что многие здесь называют его Доктор Писули.

Минк окинула взглядом темные углы.

– Вы когда-нибудь видели привидение? – живо спросила она.

Экономка остановилась и, наклонившись к принцессе, тихо сказала:

– Сама не встречала, но здесь они точно есть. Жильцы не любят говорить о привидениях: так всех слуг распугаешь. Только что уволились восемь человек, еще двое грозятся уйти из-за того, что их до смерти перепугали призраки. Стонут они ужасно. Я бы вас попросила поменьше распространяться о привидениях, если их увидите. Общество физических исследований все время шлет запросы: нельзя ли им здесь попрактиковаться? Я допускаю, что эти люди – джентльмены, но не хотела бы, чтобы они бродили ночами по дворцу со своей наукой.

Внезапно экономка устремилась вперед, принцесса со служанкой побежали следом. Мальчишки-рассыльные со своим грузом остались где-то сзади.

– Больше тридцати лет здесь работаю и, хоть и не видела привидения, насмотрелась на многое другое, – бросила через плечо миссис Бутс. – Пусть даже я его не встречала, но моя мама видела наверняка, проведя всю жизнь во дворце в качестве служанки. Вы бы удивились, узнав, что выбрасывают здешние жильцы. А моя обязанность – сортировать весь этот мусор.

Миссис Бутс разошлась и теперь трещала без умолку. Все ее горести упорхнули, как птицы из клетки. Экономка посетовала, что наиболее утомительная часть ее обязанностей, помимо всех прочих, – роль смотрительницы Королевской часовни.

– Леди никак не могут договориться, кому где сидеть, и бесконечно ссорятся. Ну, с вами-то не будет трудностей. Вы одна из этих… – Ее глаза метнулись в сторону Пуки в надежде на подсказку. – Как вы их называете?

– Я христианка, миссис Бутс, – ответила Минк. – И обязательно буду присутствовать на воскресной церковной службе вместе со своей служанкой.

Экономка помчалась еще быстрее и чуть ли не перешла на бег, когда они достигли восточного фасада дворца. Огромные тисы, посаженные еще Вильгельмом III и Марией II, неясно вырисовывались в темноте. Миссис Бутс свернула налево и, обогнув угол здания, пробежала мимо королевского теннисного корта. Принцесса ловила на лету обрывки странных фраз: «Стереть пыль с королевской скамьи в церкви», «Эти жильцы уморят меня», «Доктор Хендерсон» и «Опять ночной горшок».

Наконец они достигли Чащобы – поросшей кустарником и большими вязами запущенной части сада с пересекающимися тропками.

– Не отставайте, иначе потеряетесь, – предупредила экономка. – Здесь темно, но я знаю дорогу.

Минк и Пуки ускорили шаги. Служанка держалась за юбку своей госпожи, чтобы поспеть за ней. Они пробрались сквозь заросли, и экономка остановилась у раскрытой двери в стене, по другую ее сторону, позади дворца, был частный садик.

Принцесса и служанка с трудом могли разглядеть в темноте смутные очертания большого дома с безыскусным строгим фасадом. Это мрачное здание было построено около 1700 года. Экономка, проследив за их взглядами, заметила:

– Это Чащобный дом. Теперь он ваш, поскольку миссис Кэмпбелл недавно умерла. Не спрашивайте об обстоятельствах ее смерти. У меня от этого просто мозги набекрень. С тех пор я не ем брюссельскую капусту. Стоит кому-нибудь скончаться, остальные жильцы начинают грызться между собой. Если апартаменты умершего лучше, чем у них, они буквально заваливают лорд-гофмейстера просьбами о вселении туда еще до того, как остыло тело. Но миссис Кэмпбелл в земле уже почти три недели, а на ее дом – ни одного прошения.