Заложник - Кристина Ульсон Страница 11

Около половины девятого Эден Лунделль докуривала свою последнюю за этот день сигарету. Она только что вернулась с работы и спряталась за гаражом, чтобы сделать там несколько затяжек. Попадись Эден на глаза соседям, те непременно решили бы, что она выпивает тайком от мужа. Никому не пришло бы в голову, что она просто не хочет расстраивать Микаэля, которому очень не нравилась вредная привычка жены.

В самом конце рабочего дня, когда Эден уже собиралась идти домой, ей позвонил Алекс Рехт и поделился информацией, которую ему только что передал один из подчиненных. Речь шла о звонках лжеинформатора. Как было установлено, все четыре раза телефонное соединение осуществлялось на АТС близ аэропорта Арланда. Четвертый звонок, вне всякого сомнения, сделан с территории аэропорта.

Эден пошла к дому. Теперь, по крайней мере, мы знаем ответ на первый вопрос: «где?» — а значит, и остальные вопросы — «кто?» и «почему?» — уже не так далеки от разрешения, как раньше.

Когда Эден Лунделль открывала входную дверь, ни в одном окне не горел свет. Войдя в прихожую, она инстинктивно оглянулась по сторонам и только после этого щелкнула замком. Она не понимала людей, которые безответственно относятся к собственной безопасности.

Когда на лестнице послышались шаги Микаэля, Эден почувствовала, что в прихожей пахнет сигаретами. Черт! Она быстро повесила куртку и пошла навстречу мужу.

Эден затаила дыхание, когда он целовал ее в щеку. Дело было не в куртке — запах остался у нее в волосах.

— Ты курила?

— Да.

Врать не имело смысла. В следующий раз она не станет прятаться за гаражом, а просто сядет на лестнице. Так удобнее, по крайней мере.

— Неужели ты никогда не сможешь покончить с этим?

— Нет. Поесть что-нибудь осталось?

— Возле посудного столика. Надо только разогреть.

Эден пошла на кухню, Микаэль следом. Она старалась не смотреть ему в глаза. Эден вернулась домой поздно, и от нее пахнет сигаретами. Сейчас Микаэль скажет, что беспокоился, что ей следовало ему позвонить, что она слишком долго засиживается на работе и надо думать о дочерях.

— Могла бы и предупредить.

— Я звонила.

— Ты обещала быть дома около семи.

— Но ты ведь знаешь, что произошло в городе.

— Разумеется, я об этом слышал. Но ты должна держать меня в курсе.

Должна ли?

Эден достала тарелку, вилку и стакан. Микаэль приготовил лазанью — любимое блюдо девочек, и ее тоже. Он встал рядом с ней. Эден подняла глаза.

— Ты могла бы туда не ехать.

— Оставь, пожалуйста, я только что получила это место.

— Ты уже давно там работаешь. Все так же, как было в криминальной полиции.

Эден не отвечала.

— Девочки про тебя спрашивали, Саба плакала. Ей хотелось бы, чтобы ты хоть изредка желала им спокойной ночи. Как другие мамы.

— Другие мамы? — Эден почувствовала, как у нее загорелись щеки. — А что бы ты мне сказал, если бы я была мужчиной?

— Тебе на все наплевать.

Часто ли ей приходилось видеть Микаэля по-настоящему сердитым? Такое случалось редко. А ведь они пережили переезд из Великобритании и теперь вместе воспитывали близнецов.

Но сейчас Микаэль злился не на шутку. У Эден не было сил углубляться в причины. Когда-то она тяжко согрешила. Не будь Микаэль священником, он бы обязательно ее бросил.

— Прости, — ответила она, — но сегодня я не могла отпроситься с работы только на том основании, что у меня дома плачет ребенок.

— Не просто ребенок, Эден. Твой ребенок.

— Разумеется, но по большому счету это действительно не такая уж проблема. А девочка должна понять, что она не пуп земли. Что мир не вращается вокруг нее и…

Микаэль тяжело вздохнул:

— Не думаю, что она так считает. Ей не нужна любовь всего человечества, она вполне удовлетворилась бы твоей.

Эден открыла рот, чтобы возразить, объяснить Микаэлю, что жизнь устроена не так, как бы ему хотелось. Но она устала и была слишком голодна, чтобы продолжать дискуссию. Поэтому она молча поставила тарелку в микроволновку.

— А как прошел твой день? — поинтересовалась она у мужа.

— Неплохо. У меня новая группа конфирмантов. Они такие же, как другие: на первый взгляд равнодушные, а на самом деле — страшно запутавшиеся.

Конфирманты. Эден нравилось о них слушать. Конфирманты Микаэля были достойным противовесом ее террористам. Микаэль продолжал рассказывать, пока она ела. Сама она ни слова не сказала о том, чем занималась весь день. Она видела, как Микаэль смотрел по телевизору репортаж о последних слушаниях в Верховном суде, и была благодарна ему за то, что он не задал ей ни одного вопроса на эту тему. Микаэль священник. Он не поймет, почему некоего Захарию Келифи нужно выдворить из страны.

Эден молча жевала лазанью. Все складывалось как нельзя лучше. Захария Келифи уже взят под стражу. Самое большее через неделю он отправится домой, в Алжир, сопровождаемый группой шведских полицейских. Все так, как и должно быть. Правосудие восторжествовало.

В доме было тихо. Диана спала, а Алекс Рехт сидел в своем кабинете. После напряженного рабочего дня сон не шел. Алекс чувствовал себя бодро. Диана широко улыбалась ему с фотографии на столе.

Дети ее приняли, но Алекс помнил, как плакала его дочь, когда он сообщил ей, что собирается жениться.

— Я страшно за тебя рада, — пробурчала она.

Алекс почувствовал в горле ком. Он сам был готов расплакаться, когда начинал думать о Лене, женщине, которая родила ему сына и дочь и с которой он надеялся пройти всю свою жизнь. Не всегда получается так, как хочешь. Он все знал, просто ужасно боялся, что после ее смерти все полетит к черту. Но Лена по-прежнему с ним. Хотя бы на этой фотографии, с детьми.