Убийство церемониймейстера - Николай Свечин Страница 11

Не то Валевачев. Образованный, несмотря на молодость, он любил книги и читал без перерыва. Причем не абы что, а серьезную литературу. Еще Юрий любил и понимал музыку, чему его шеф прямо завидовал. Самому Лыкову кто-то большой наступил на ухо, и в опере он скучал. Надворному советнику нравился его помощник, но по-отечески: нет-нет да приходилось его воспитывать. В Алексее сидела глубинная потребность иметь вблизи себя человека, которому можно доверять. Иметь на службе – друзья и семья не в счет. Валевачев для этого годился, но требовал работы. Лыков был и не прочь учить, натаскивать, растить. В свое время в него много вложили, и теперь он хотел отдавать. Лучше всего было учить в совместных передрягах. Но тихая нынешняя деятельность таких испытаний не предоставляла. Может быть, новое дело вывернет опасным боком?

– Ну, какая у тебя версия? – серьезно спросил Лыков.

– Та же, что и у вас!

– То есть убил все же лакей?

– Слишком многое на это указывает, – уверенно сказал Валевачев. – И сама его пропажа – ясно, что испугался и сбежал! И целые дверные запоры. Отсутствие следов борьбы. Ящик бюро. Ссора с хозяином. Что-то забыл?

– Купон под кроватью.

– Да! Купон валялся не где-нибудь, а именно под постелью лакея. Все сходится. Люди, что навещали Дашевского, все были из общества. Темных знакомств убитый, судя по всему, не имел. И вообще был человек… придворный. Вы с чем-то не согласны?

– Правильнее сказать, кое-что меня в твоей версии смущает.

Юрий даже привстал:

– Что?

– Удар ножом. Так не бьют лакеи.

– То есть? Поясните!

– Убить взрослого здорового человека непросто. Ты об этом не знаешь, слава богу, так что поверь мне на слово. А тут с одного замаха точно под лопаточную кость. Если бы ты так захотел – ни за что не получилось бы.

– А у вас бы вышло?

Лыков погрустнел:

– Чем старше делаюсь, тем больше жалею тех турецких аскеров… Одиннадцать человек живыми привел, а скольких положил… Это пока молодой, никого не бережешь, ни себя, ни других. Так вот. Бил не лакей. Может быть, он подводчик. Наверняка сообщник! Впустил в дом, отвлек внимание… Но сам не убивал.

Губернский секретарь помолчал, обдумывая услышанное, потом тряхнул упрямо головой:

– Не согласен. У кого угодно может случайно выйти такой удар.

– Думаешь так – твое право. Тебе и поручим тогда поиск Петрова. Ты был в участке?

– Да. Петр Орестов Петров, – Юрий заглянул в блокнот, – происходит из крестьян Михайловской волости Порховского уезда Псковской губернии. Вид недавно продлен, подати уплачены. Никаких порочащих его сведений у полиции нет.

– Родня в столице?

– В участке об этом тоже неизвестно. Искать через адресный стол считаю бессмысленным – сколько в Петербурге окажется Петровых?

– Из Порховского уезда – немного.

– Хм… Вы полагаете, надо попробовать?

– Нет, отыскание родни мы поручим сыскной полиции. А ты бери ноги в руки и езжай в Михайловскую волость. Найди его родителей. Успеешь на ночной поезд.

– Вы допускаете, что Петров укрылся у себя в деревне? Но это же глупо! Там его в первую очередь будут искать!

– А твой подозреваемый не из умников. Если он зарезал Дашевского, то начинай поиск сразу с волостных кабаков. Запросто может сидеть там и пропивать добычу!

– Понял! – вскочил Валевачев. – Уже лечу. А вы чем займетесь?

– Буду разбирать бумаги покойного. Ты был у него на службе?

– Да. Сообщил о несчастье помощнику главноуправляющего Раевскому. Как мне показалось, тот не сильно расстроился…

– Завтра схожу туда, поговорю с сослуживцами.

– А стоит ли тратить время, Алексей Николаевич? – ухмыльнулся помощник. – Если я вам через два дня убийцу привезу?

– Ты, Юра, езжай. Если доставишь убийцу, я тебе пряников куплю. Но сам пока стану прорабатывать другие версии.

Губернский секретарь, бодро топая длинными ногами, убежал собираться в дорогу. А Лыков разложил бумаги и углубился в их изучение.

Он нашел эту записку через два часа, когда уже хотел идти домой. Черновик письма на имя главноуправляющего Собственной Его Императорского Величества канцелярии по учреждениям императрицы Марии графа Протасова-Бахметева лежал вместе со счетами от шляпника. Почерком убитого там было написано следующее:

«Ваше сиятельство граф Николай Александрович!

Считаю своим долгом, служебным и нравственным, доложить о творящихся беззакониях. Начальник управления по продаже игральных карт коллежский советник Труфанов обогащается мошенничеством. А именно продает владельцам клубов и иных заведений с допущенными карточными играми акцизные бандероли. Те оклеивают указанными бандеролями незаконно произведенные карточные колоды и продают игрокам. Сами колоды фабрикуются в Польше. Незаконный доход Труфанова простирается до 15 000 рублей! Если Ваше сиятельство соблаговолит выслушать меня, я предоставлю все доказательства. Остаюсь Вашего сиятельства преданный слуга коллежский асессор, состоящий в должности церемониймейстера Устин Дашевский».

Черновик носил следы чьей-то правки. Тонким пером, черными чернилами было зачеркнуто в начале письма «граф Николай Александрович» и оставлено только «Ваше сиятельство». А сумма в пятнадцать тысяч рублей оказалась исправлена на пять тысяч.

У Лыкова от возбуждения даже зачесалось ухо. Вот находка! Донос вышестоящему начальству на начальство непосредственное. Причем смахивает на инсинуацию: якобы мошеннический доход росчерком пера уменьшен втрое. Кто же тот корректор, который подправлял текст? И чем такой донос не повод для преступления?

Алексей прикинул, сколько же бандеролей должен продать Труфанов, чтобы заработать пятнадцать тысяч. Сама марка стоит тридцать копеек за дюжину колод. Значит, начальник управления запустил в незаконный оборот в столице сто тысяч дюжин! Фантастическая цифра, явно взятая с потолка. Даже уменьшенная втрое, она кажется нереальной. А как украсть такую прорву бандеролей? Они делаются в Экспедиции по заготовлению государственных бумаг, и, конечно, там налажен их учет. А вступить в стачку с картежными атаманами? Вовлечь в мошенническую схему десятки людей! Кто-нибудь да проболтается. Неправдоподобное до глупости обвинение. Состоящий в должности явно оболгал своего начальника. И ему в этом подсобляли.

Оставшиеся неразобранными бумаги Алексей отложил до завтра. Девятый час, пора и честь знать. Варенька с детьми скоро уедут в Варнавин на все лето. Как только там спадут комары… Сейчас Лыкову следовало забрать с Моховой всю шайку и отвести на прогулку в Летний сад.

Шайка собралась быстро. Николка по прозвищу Чунеев и Павлука по прозвищу Брюшкин вышли в щегольских матросках. У них был период увлечения пиратами, поэтому в поход взяли деревянные сабли. Абордажным бойцам в сентябре стукнет по семь годов! О-го-го! Дочке Сашеньке нет еще и двух, и прозвищ у нее, у любимой, много: Перышко, Принцесса Шурочка, Нюнька… Малышку в плетеной коляске везла няня Наташа. Варвара Александровна шла налегке. Во-первых, так и полагается гранд-даме, а во-вторых, она снова в положении, на шестом месяце. Тяжелого таскать нельзя. Алексей нес корзину с бутербродами и, для себя, бутылку пива. Компания весело ворвалась в сад и застряла там на час. Петербуржцы уже начали разъезжаться по дачам, публики стало заметно меньше. Летние ночи, которые так любил Лыков, заставили его забыть о делах. Только когда дети начали шумно зевать, семейство вернулось домой.