Убийца, мой приятель - Артур Конан Дойл Страница 11

Себялюбие у Янгмена доходило до безумия. Он был глубоко убеждён, что важнее его желаний и капризов ничего на свете нет, что все должны склониться пред ним и выполнять его желания. Самоуверен он был до крайности и думал, что может обмануть весь мир. Пускай обман шит белыми нитками, что за беда? Раз он, Янгмен, задумал обмануть людей, так они и должны ему верить.

По профессии, как и его отец, Янгмен был портной, но занятие это его нисколько не удовлетворяло, и он, желая возвысить свою персону, поступил выездным лакеем к доктору Дункану в Ковент-Гардене. Некоторое время Янгмен преуспевал в своей новой должности, но в конце концов ему и это надоело. Он отказался от места и вернулся к отцу, где и жил за счёт родственников, тяжёлым трудом добывавших себе пропитание. Одно время Янгмен уверял родных, будто собирается заняться фермерством. Несомненно, эта идея зародилась в его праздной голове после того, как он побывал в Уодхерсте. Красивые коровы, жужжание пчёл и деревенский воздух понравились ему, и вот он пожелал сделаться фермером.

Но вернёмся к нашему рассказу. Уодхерстский поезд медленно подошёл к станции, и из окна одного вагона третьего класса выглянуло свежее, розовенькое личико Мэри Стритер. Увидав жениха, девушка покраснела ещё более. Влюблённые встретились. Янгмен берёт чемодан девушки и ведёт невесту по платформе, которая вся заполнена дамами в кринолинах и мужчинами в мешковатых панталонах – такая мода царила в Лондоне в 60-е годы.

Янгмен жил на юге Лондона, в Уолворте. Около самого вокзала стоял омнибус. Парочка забралась в него и доехала почти до самого дома.

Было одиннадцать, когда Уильям и Мэри приехали на Мэнор-плейс, где жило семейство Янгмен.

Расположение квартир в этом доме показалось бы нашему современнику очень странным. В 60-х годах о «флэтах» в Лондоне и понятия не имели [8]. И цели, осуществляемые «флэтами», достигались иным способом. Квартира в трёхэтажном доме снималась субъектом, который поселился сам в первом этаже, а второй и третий этажи сдавал жильцам. В первом жил квартирохозяин Джеймс Беван, второй этаж занимали супруги Бард, а третий – Янгмены. Стены в доме были тонкие, и, ходя по одной лестнице, жильцы знали всё друг о друге.

Чете Бард, например, было отлично известно, что молодой Янгмен привёз к родителям невесту. Когда Уильям и Мэри поднимались по лестнице, супруги Бард приоткрыли дверь и украдкой наблюдали за ними. Госпожа Бард потом показала, что Уильям обращался со своей невестой очень ласково.

Когда Янгмен привёл свою невесту на квартиру, там почти никого не было: отец уходил на работу в пять утра и возвращался только к десяти часам вечера; двое младших сыновей – мальчики одиннадцати и семи лет – ещё не пришли из школы. Дома была только мать – добродушная, хлопотливая, вечно погружённая в работу женщина. Она поздоровалась со своей будущей невесткой и стала с ней беседовать, расспрашивать о том о сём. Вполне естественно, что она интересовалась девушкой, которой суждено было вековать век с её сыном. После обеда жених и невеста отправились осматривать достопримечательности Лондона.

Никаких известий не осталось о том, как развлекалась эта странная парочка. Он, разумеется, вынашивал свой ужасный план, а она удивлялась его рассеянному виду и рассказывала ему деревенские новости. Бедная девушка! Она веселилась, а тень смерти уже витала над ней.

Впрочем, кое-что об этой экскурсии влюблённых известно. У отца Мэри Стритер был знакомый в Лондоне, некто Эдвард Спайсер. Это был трактирщик, весёлый, прямой человек. Заведение его – «Зелёный дракон» – помещалось на Бермондс-стрит. Мэри хотела показать жениха, и парочка явилась в «Зелёный дракон», где Уильям был представлен невестой Спайсеру. На последнего молодой человек почему-то произвёл очень дурное впечатление. Трактирщик отвёл невесту в сторону:

– Так ты хочешь выйти за этого молодца? Знаешь что? Возьми-ка уж лучше верёвку да повесься на чердаке. То на то и выйдет.

Но раз девушка влюблена, то всякие увещевания бесполезны. Слова трактирщика, оказавшиеся пророческими, по всей вероятности, не возымели на Мэри Стритер никакого действия.

Вечером Уильям и Мэри отправились в театр смотреть трагедию в постановке Макреди [9]. Знала ли бедная девушка, сидя в набитом битком партере рядом со своим молчаливым женихом, что её собственная мрачная трагедия окажется куда страшнее всех сценических ужасов! На Мэнор-плейс парочка вернулась около одиннадцати часов вечера.

На сей раз трудолюбивый портной оказался дома. Ужинали все вместе, а затем пришла пора ложиться спать. В квартире было всего две комнаты. Мать, Мэри и семилетний мальчик легли в передней комнате. Отец лёг в задней комнате на своём верстаке, около него в постель легли Уильям и его одиннадцатилетний брат. Знали ль эти простые люди, ложась вечером в постель, что завтра о них и об их трагической судьбе будет говорить весь Лондон?

Отец проснулся, по обыкновению, очень рано. В серых очертаниях предрассветного воздуха он увидел что-то белое. Это был вставший с постели Уильям. Отец сонным голосом спросил, куда это он так рано собрался. Уильям снова улёгся, и оба заснули.

В пять часов старик встал, торопливо оделся и, спустившись в двадцать минут шестого по лестнице, запер за собой входную дверь. Таким образом, с места драмы ушёл последний свидетель и всё, что случилось после его ухода, известно лишь на основании логических выводов и косвенных улик. Точных подробностей случившегося никто не знает, и для меня, летописца, это, пожалуй, очень кстати, так как едва ли события, подобные излагаемому ниже, можно смаковать, вникая во все их ужасные подробности.