Игры с ангелами - Лариса Соболева Страница 11

– Она носит такую ужасную обувь?

– Нет, это я так… Мне же не приходит в голову занять ее место в морге, а она запросто решила, будто способна без специфических знаний, образования и навыков переступить через Феликса. Он очень расстроен, очень. В общем, на нас свалилась злющая, мстительная, неумная баба с завышенной самооценкой.

Тамара никогда не слышала, чтобы он отозвался в резком тоне о человеке, Павел деликатен, также впервые видела его несколько… ей даже сложно подобрать точное слово его состояния, он ведь сдержанный. И все же взбешен. В рамках держится, но взбешен. Долг женщины успокоить своего мужчину, однако жизнь научила ее произносить слова, предварительно обдумав, ибо не всегда люди нуждаются в болтовне, иногда достаточно их выслушать. И она выдержала паузу, заполнив ее, подливая чаю в чашку Терехова, а себе кофе, только после решилась:

– Павлик, я наделала очень много ошибок, не мне советы раздавать, только… Только знаешь, рано или поздно ситуации разрешаются, все становится на места, это я не раз видела вокруг, да и на собственном опыте успела проверить. Правда, нет гарантии, что станет лучше, несмотря на многие плюсы, ведь травмы даром не проходят, особенно моральные. Надо научиться ждать. Да, ждать, когда ничего не можешь изменить.

– Слабое утешение. И бесполезное в нашем случае.

– Да хотя бы банальное чувство удовлетворения появится, что справедливость, пусть запоздало, но восторжествовала. Тоже немало, м?

Глядя в упор на нее, Павел думал о своем, хотя в голове попутно откладывал все, что она говорила, – привычка такая. А думал о том, что Тамара тоже терпеливо ждет. Полгода у них отношения… нет, не роман… или не совсем роман, по его мнению, отношения сугубо взрослые. Что это значит? Есть постель, есть взаимопонимание, уважение – безусловно, но нет жестких обязательств. Видимо, Тамара терпеливо ждет от него справедливого поступка, притом никогда даже не намекала на нечто большее, только вот сегодня ее слова прозвучали со вторым планом, они похожи на далекий намек. А Павла все устраивает, менять что-либо он не готов, да и хочет ли – большой вопрос, в конце концов, оба прошли свой брачный путь (неудачный), зачем снова наступать на грабли? Его заботил сейчас только климат на работе:

– Чувствую, с Ольгой у нас будут одни проблемы. Разговаривала с нами, будто мы поступили к ней в секретари, а довольная была… как пьяный таракан.

Тамара не удержалась, прыснула:

– А тараканы бывают пьяными?

– Думаю, бывают… – задумавшись, но явно не о тараканах, с серьезной миной произнес он. – Не знаю. Ничего не знаю…

Он и правда не знал, с чего начинать новое дело, нет ни одной зацепки, чтобы оттолкнуться и раскручивать историю убитого молодого парня, а тут еще и вредоносная Оля…

Бела торопилась добраться домой.

Но как же тяжело с тремя сумками, набитыми деревенскими припасами, да по скользким дорожкам, да поздним вечером, точнее, практически ночью – большинство уже пятый сон видит. И никого на улице. Город словно вымер. Тишина… Пустота… Скрип-скрип… поскрипывает под сапогами снег. Бела не робкого десятка, сто килограммов красоты при росте метр семьдесят три – пусть насильники боятся, но она же женщина, страх неожиданности знаком и ей. Нет, ну, правда, вдруг невесть откуда появится нечто злобное и напугает до смерти, главное, первый момент не пропустить, тогда она… ого-го! От назойливых мыслей Бела прибавляла шаг, озираясь по сторонам, вот и думай, что лучше: когда народу полно и всякая мелочь путается под ногами, или безлюдье?

А виноват рейсовый автобус: застряли почти на три часа посреди степи и – хоть плачь. Перемерзли, пока водитель починил колымагу, не преминула Бела помянуть его недобрым словом вслух:

– Козел! Кто выезжает на испорченном транспорте? Людей, сволочь, везешь, а не кирпичи…

Уже в городе в теплой маршрутке Белу еще трясло от холода, согрелась только спеша к дому, даже взмокла, потому что наконец тело отошло от холода. Она остановилась у фонаря, поставила у ног сумки, решив передохнуть, ведь и подустала, и запыхалась. Осталось совсем немного: пройти сквер по прямой и широкой дороге, кстати, он хорошо освещен, просто сияет весь, за ним рукой подать до многоэтажек. Бела ослабила ажурный белый шарф, которым покрыла сверху голову вместе с норковой шапкой, немного освободила шею, убрала волосы, выбившиеся из-под шапки, чуточку отдышалась и двинула дальше.

Она благополучно прошла сквер, осталось шагов двадцать до границы, тут-то и случилась неожиданность, которой боялась. Сначала Бела услышала помимо своих шагов – чужие. Естественно, оглянулась. Рот Белы открылся сам собой, но она не закричала, не до того, а удивилась, правда, это мягко сказано. Мужчина (по фигуре поняла, что мужик) был уже близко и замахивался. Сумки! Грабитель! Эти мысли мелькнули в голове, а дальше… все случилось с молниеносной скоростью.

Бандит промахнулся. Потому что Бела не ворона, жизнь у нее одна и бесценная, к тому же по голове неизвестно чем получить совсем не хотелось – это, надо полагать, больно. Выпустив из рук сумки (звякнули банки, кажется, разбились), она немного присела и эдак в сторону корпусом… Удар длинной штуковины (в темноте не разглядела, что конкретно было в его руках) пришелся аккурат на бок шапки и соскользнул на плечо. Шапка качественная, с толстой стеганой подкладкой, шуба мутоновая и воротник тоже, боль была, но это некритично. А мужик, сволочь, ждал, когда она рухнет к его ногам. И вот тут Бела выпрямилась…

Он попытался замахнуться, но она недаром занималась спортом в свое время, правда, ее ответный удар ногой к тому виду спорта не относился, удар ближе к карате или чему-то в том же роде, честно говоря, она понятия не имела. Просто врезала с воплем каратиста. Мужчина летел… как снаряд из пушки, столкнулся со скамейкой, совершил кульбит и хлопнулся на спину. А на дворе зима, скользко, он и заскользил в лежачем положении дальше. Тем временем Бела подхватила сумки и побежала домой, балансируя на отшлифованных местах и едва не падая. Оглядывалась, конечно, но придурок за ней не гнался.

В лифте Бела расстегнула шубу и, находясь в безопасности, рассмеялась, вспомнив, как кувыркался налетчик. Заныло плечо. Но это ерунда, она хохотала, радуясь, что легко отделалась. В квартиру вошла тихонько, сняла шубу, сапоги и потащила сумки на кухню, их следовало разобрать.

– Вот гаденыш… – расстроилась Бела, доставая осколки пол-литровой банки, в которой еще недавно было малиновое варенье. – Откуда он свалился?

– С кем ты разговариваешь?

Она оглянулась, и губы ее расплылись в улыбке, глазки засияли, словно в них вселились солнечные лучи, только так Бела встречает любимого (без иронии любимого) мужа. Неважно, что Федя невзрачный, рядом с ней, купчихой, как прозвали Белу на работе, конечно, за мощную красоту, не иначе, он тушевался, становился незаметным. В пижаме еще как-то смотрится, потому что она велика, а в одежде худенький, скромный, некрасивый, да разве это главное? Обоим по тридцать пять, оба уже научены: нет ничего важней понимания и уважения, на которых держится она – да, да, большая и светлая любовь.