Суматоха под диваном - Татьяна Луганцева Страница 11

— Здравствуйте, — сказала незнакомка, мило улыбнувшись и показав великолепные зубы. — Я Валентина. — И добавила: — Мать Яны Цветковой.

Стефания Сергеевна встрепенулась и протянула к ней руки.

— Как я рада! Садитесь, пожалуйста! Давно хотела с вами познакомиться, да всё как-то не приходилось.

Дама села рядом и налила себе бокал шампанского.

— Давайте выпьем за знакомство и за счастье молодых.

Женщины слились в общей беседе про себя, про жизнь и про детей.

— Какая хорошая свадьба. И дети увидятся, и мы познакомились. Не свадьба, а чудо! — сказала Стефания. — Мой сын, конечно, пользуется успехом у женщин, но полюбил только Яну. Без нее он не будет счастлив. Вообще-то, он у меня скромный и воспитанный. И состоятельный, может содержать семью, — нахваливала своего сына Стефания Сергеевна.

— А Яна? Она же у меня с актёрским талантом, девочка много читала, отлично рисовала. Обладает высокохудожественным вкусом, тонкой душевной организацией. Несмотря на то, что у Яны было несколько браков, она нашла Мартина и полюбила его на всю жизнь. Она у меня замечательная, — вторила ей Валентина.

Женщины подняли бокалы за долгожданную встречу, за Валю, за, не поверите, Стешу, за сына, за дочку, за любовь, за дружбу, за союз двух матерей, которые обязаны принести счастье своим детям, потому что это генетически заложено у любой нормальной матери.

— А давай их помирим? — предложила Валентина, закусывая швейцарским сыром.

— А давай! — ответила Стеша, она же Стефания Сергеевна. — Начнем с Мартина, он все-таки первый должен подойти.

Женщины обнялись и в приподнятом настроении направились к танцполу. Они были счастливы, что пришли к единому мнению: во-первых, приличная женщина предназначена судьбой приличному мужчине, а, во-вторых, матери должны сделать своих приличных, но страдающих детей счастливыми.

Не знали Стефания и Валентина, что уже начала разыгрываться драма на танцполе, то есть пролилось уже масло на рельсы. Мартин не долго танцевал с девушкой, которая пригласила его на танец, его отбила другая, желающая потанцевать с ним, потом третья, четвертая… Девицы уже выясняли отношения на повышенных тонах, дело чуть ли не до драки доходило. Мартин, как мог, пытался разрулить ситуацию.

— Дамы! Дамы! Не ссорьтесь, пожалуйста! Я готов со всеми танцевать! Я вас всех люблю!

Дамы начали толкаться и пихаться. Одна даже укусила соперницу, другая прилипла к Мартину, как банный лист, не отодрать. Мартин не раз бывал на свадьбах и корпоративах, поэтому такое поведение подвыпивших женщин для него не было новостью. Он очень бережно отнесся к каждой из желающих обладать им, и конфликт, казалось бы, уже изжил себя, но нет… Появился Андрей Рыжов — тамада. Этот парень, кажется, раньше работал на турецких курортах, набрался опыта на каких-то дешевых анимационных мероприятиях, да еще с сексуальной направленностью.

Тамада вытащил из толпы гостей нескольких мужчин, усадил на стулья и заставил обнажить торс.

Женщины должны были по очереди присаживаться к ним на колени, предварительно накрасив губы, и смачно чмокнуть в грудь, спину, шею… Мартин, конечно, очень выигрышно смотрелся на фоне остальных. Человек всю жизнь занимался единоборствами, участвовал в спецоперациях и сохранил всю мощь своей фигуры, кроме, пожалуй, кубиков на прессе, потому что фанатично в спортзал не ходил, а просто вел активный образ жизни.

Один из конкурентов Мартина — пьяный пузатый мужичок — довольно загоготал:

— Я соберу больше всего поцелуев, у меня самая большая площадь тела!

Не будем лукавить, подвыпившая свадьба всем претендентам дала свой шанс, но Мартина девушки и женщины чуть не снесли вместе со стулом. Именно в таком полуголом, слегка потном от духоты и танцев виде, перепачканного всего в губной помаде, с ослепительной улыбкой и веселыми темно-карими глазами его застали мать и Валентина. Надо отметить, что обе несколько потеряли дар речи. Валентина первая пришла в себя и встала к Мартину в очередь из веселящихся женщин. Она отказалась от нанесения дополнительной красной помады на губы, они и так у нее были яркие. Видела она Мартина на фотографиях и в роликах, которые несколько раз сбрасывала ей дочь. Валентина удивлялась, как ее Янке везет на красивых мужчин. Он был словно с картинки. Мужской притягательности Мартину точно было не занимать. Когда дошла ее очередь, и Валентине открылся доступ к его потрясающему телу, она не стала садиться к Мартину на колени, а подошла к нему, скрестила руки на груди и многозначительно уставилась ему в глаза. Мартин скользнул по ней взглядом, улыбаясь, как и всем.

— Прошу, — сказал он.

— Я — мама Яны Цветковой, Мартин Романович. Ну, здравствуй, мой несостоявшийся зять, — сказала она, наклонилась и поцеловала его в лоб, а после этого смачно отвесила ему пощечину.

— Ты специально это делаешь, зная, что моя дочь здесь? Она достаточно настрадалась!

Мартин побледнел и, если честно, растерялся. Он хотел познакомиться с мамой Яны, мысленно даже заготовил речь, спрашивал у Яны, какие цветы любит ее мать. Понимал, что мать Яны — женщина эмоциональная, эксцентричная и красивая, как Яна. Но то, что он предстанет перед ней в таком виде, Вейкин и в страшном сне представить не мог. Девицы заверещали, им не понравилось, что их любимчику заехали по лицу. Они принялись отталкивать Валентину, но тут ей на помощь подоспела Стефания Сергеевна. Да и сам Мартин уже отошел от первого шока, встал и попытался освободиться от одолевших его поклонниц. Стефания Сергеевна просто пригвоздила его к месту своим стальным взглядом.

— Вытри помаду и оденься, — кинула железным тоном мать сквозь зубы и отвернулась.

Она догнала несостоявшуюся сватью и вместе с ней вернулась к столу.

— Хотелось бы покурить, — сказала Стефания Сергеевна.

— Не курю. Цвет лица портится, да и голос, — автоматически ответила Валентина. — Хотя, судя по тебе, этого не скажешь.

— Видела бы ты меня раньше! — махнула рукой Стефания.

— Тогда выпьем, — налила им вина Валентина. — И это, по-твоему мнению, однолюб? Серьезный человек? Ты серьезно? Да он просто жеребец! Нет, фактура, у него, конечно, роскошная. Бедная моя дочь! — Валентина одним махом осушила бокал.

— Это конкурс! — оправдывалась Стефания. — Мартин — парень с юмором, он не захотел обижать женщин. Мало ли кто там его поцеловал! Любит-то он одну Яну! И страдает. Да и не бедная твоя Яна вовсе. Год прожила с бывшим муженьком — и хоть бы хны! Мой мальчик так страдал, так страдал, что, будь он подростком, покончил бы жизнь самоубийством! Прости господи… Почернел весь с лица!

— Можно подумать, он у тебя в одиночестве в комнате сидел! Страданий я никаких не заметила, а вот красную помаду по всему телу увидела. И отметила. Это же какой-то змей-искуситель, черт возьми. Ты знаешь, я поняла: твой Мартин послан моей дочери из ада в наказание за все ее прошлые прегрешения. Да, я ругала ее за князя Штольберга, из-за которого она бросила такого хорошего мужа, положительного на все сто процентов мужчину, обидела порядочного и уважаемого человека. И сын ведь ее не остановил, внучок мой Вовочка, свет в окошке. Я поначалу ненавидела этого князя, но встретилась с ним и поняла дочь. Не дурак, с юмором, аристократичный. Он как ветер. Янка моя — перекати поле. Куда ветер подует — туда и катится. Ее с виду благополучный брак стал для нее клеткой. Ее душа просилась на волю — и допросилась. На горизонте нарисовался Карл Штольберг, снял с нее путы и освободил из золоченой клетки. Короче, задурил девчонке голову, — закончила Валентина тоном детской сказительницы. Игра в ТЮЗе не прошла для нее даром.