Украденное воскресенье - Наталья Александрова Страница 11

Так и сейчас. Этот запах был мне знаком, с ним было связаночто‑то важное, пугающее, но я совершенно не могла вспомнить, что именно.Все это пронеслось у меня в голове за несколько секунд, потому что мужчинаобошел меня и вроде бы побежал к автобусу, но когда я зачем‑то посмотрелана него из‑за угла, то видно было, что в автобус он не сел, хотя мог быуспеть.

Понедельник у меня день всегда беспокойный, потому чтомагазин работает без выходных и за субботу‑воскресенье накапливаютсяпроблемы, которые нужно в понедельник непременно и быстро решить. Я бегала вбанк, писала отчеты, сидела за комп??ютером, даже выскочить поесть было некогда— мы с Ниной‑товароведом наскоро попили чайку — на кофе я смотреть немогла. Часов в шесть вечера меня позвали к телефону.

— Танюша, девочка моя, что же ты так убежала, надо былоразбудить меня!

В первый момент я не поверила своим ушам. Этот Кирилл звонитмне как ни в чем не бывало, как будто мы с ним тысячу лет знакомы. После всегочто было, набраться наглости и позвонить! Совести у человека ни на грош!

— Как ты? — звучал в трубке веселый голос.

— Нормально, — сдавленно ответила я.

В комнате находились Нина, директор магазина Миша, да ещешофер зашел за накладными, послать этого мерзавца подальше не было никакойвозможности.

— А я, ты знаешь, проспал до десяти часов. Встаю, тебянет, даже записки не оставила, я к Женьке скорей, он у Валентины в записнойкнижке только твой рабочий телефон нашел.

Представив, как они с Женькой обсуждали все мои достоинстваи недостатки, ноги мои подкосились, я даже села. Что еще надо от меня этомуизвращенцу?

— Таня, я тебя встречу после работы, прямо в магазинзайду?

— Нет‑нет, — опомнилась я, — на«Фрунзенской» в восемь вечера, а сейчас у меня Много работы.

Некогда было раздумывать, перед закрытием и после у менямасса дел, но уж при встрече я выскажу этому негодяю все.

В пять минут девятого я вошла в вестибюль станции метро«Фрунзенская». Он стоял там, глупо улыбаясь, с цветами — тремя чахлымигвоздиками мерзкого поросячье‑розового цвета. Если и есть на свете цветы,которые я ненавижу, так это гвоздики. Я считаю, что их можно приносить толькона похороны своих врагов. По мне, уж лучше букет репейников!

Он бросился ко мне бегом и все протягивал это дурацкийбукет. Пришлось взять, чтобы он отвязался. Я рассмотрела его вблизи — все в тойже курточке, весь какой‑то серый, потертый, там, внизу, гнусный свитероки поношенные джинсы. Но не в одежде, в конце концов, дело! Он держался такуверенно и самодовольно, как будто мы с ним были давнишними любовниками, какбудто не он напоил меня какой‑то мерзостью, может, даже наркотиком, исутки держал взаперти! Вот этими руками он прикасался ко мне, раздевал, этимртом целовал… Меня затрясло крупной дрожью и я забыла всю свою обличительнуюречь. Я посмотрела ему прямо в глаза и даже не проговорила, а прошипела сквозьзубы:

— Значит, так. Чтобы я. Тебя, козел. Больше. Никогда.Возле себя. Не видела. Чтобы близко ко мне не подходил и номер телефонавыбросил! Кретин недоделанный!

Я успела заметить, как в глазах у него появилось удивление,а потом самая настоящая боль. Скажите, какие мы нежные! А может, онненормальный? Но мне было уже все равно. Я повернулась и пошла к эскалатору,опустив с размаху букет в первую попавшуюся урну. Краем глаза я успела заметитьвосхищенное лицо контролерши — нечасто на спокойной «фрунзенской» удаетсяпосмотреть такое представление!

Сидя в вагоне, увидев заново перед глазами всю эту сцену, яне ощутила удовлетворения, а только усталость. Господи, как они все мненадоели! Но, как оказалось, это было только начало моих неприятностей.