Реквием по соседу - Ирина Комарова Страница 11

— Да уж, премиальные… — Максим помрачнел.

— Вы думаете… — ахнула я и прижала пальцы к губам. — Вы думаете, это были грабители? Он получил деньги, и на него сразу напали? Ужас какой!

— Ужас, что Андрея убили из-за денег? Если он приценивался к квартире и машине, сумма должна была быть внушительной.

— Да, я понимаю… но ведь это только деньги. Пусть даже много денег, но убивать за них? Это ужасно!

— А по любой другой причине лучше? — грустно усмехнулся он.

— Не лучше. Убивать вообще нельзя, ни по какой причине.

— Вы очень милая девушка, Полина. — Максим встал и теперь смотрел на меня сверху вниз. — И я понимаю Андрея. Вы позволите мне когда-нибудь позвонить вам?

— Конечно. — Я немного растерялась, но что скрывать, и приятно тоже было. Я тоже встала и взяла из стаканчика на компьютерном столе простенькую визитку. — Вот, возьмите.

— Спасибо. — Забирая визитку, он на мгновение сжал мои пальцы своими: то ли жест ободрения, то ли легкая ласка.

Я была уверена, что получу ответную карточку или он хотя бы просто продиктует мне свой номер, но Максим убрал мою визитку в карман и пошел к дверям. Я машинально двинулась за ним.

— Спасибо вам еще раз, Полина, за все. И за Андрея тоже. За то, что не испугались, не убежали, а вызвали полицию. Может, именно это даст им шанс найти убийцу.

Я почувствовала, что щеки мои заалели. Человек благодарит меня, хвалит, чуть ли не в героини записывает… И что прикажете отвечать в таком случае? Подумаешь, полицию вызвала! Видел бы он меня в ту минуту… Я пробормотала что-то невнятное и торопливо отперла дверь. Максим снова изысканно поклонился, поцеловал мне руку и наконец ушел.

А я вернулась в комнату и обессиленно рухнула в кресло. Странный он какой-то, этот Максим. Симпатичный и в целом мне понравился, но… а что, собственно, но? Странно себя вел? Так и ситуация не рядовая — я сама, думаю, не лучшим образом выглядела. А так — неглупый, с чувством юмора, воспитанный, что еще от мужика можно требовать? И я ему, судя по всему, понравилась — тоже очко в его пользу. Телефон мой взял. Своим, правда, не поделился. И вообще, про себя почти ничего не рассказал. Или это я не умею спрашивать? Про Андрея я за месяц ничего не узнала, даже самое простое — чем занимается. А у Максима за один разговор что я могла выяснить? Ничего, если я ему действительно понравилась и он мне еще позвонит, то наша встреча не последняя. Может, заранее список вопросов составить? Ага, усадить его напротив и начать, сверяясь со списком, задавать вопросы! А обработанные галочкой помечать… Если Максим нормальный парень, тут он от меня и сбежит…

На столе еще лежала визитка Ярцева, и я, прежде чем убрать ее, занесла номер телефона полицейского в адресную книгу своего мобильника. Бог даст, не понадобится, но если вдруг что случится, лучше, если я смогу позвонить Владимиру Андреевичу, не тратя время на поиски.

* * *

Следующее утро началось привычно мирно. Я встала по звонку будильника, привела себя в порядок, позавтракала и включила компьютер, собираясь приняться за работу. Увы, заняться зарабатыванием денег мне не дали. Резкий звонок в дверь заставил меня подняться, но не успела я выйти в коридор, как звонок заверещал снова.

— Да иду я, сейчас открою! — крикнула я.

Словно в ответ, звонок грянул в третий раз. В глазок смотреть я не стала, и так было ясно, кто пришел. Я торопливо отперла замок, распахнула дверь и отступила назад, пропуская в квартиру раскрасневшуюся, полыхающую гневом маму. Немного удивило меня, что за ней в комнату прошел папа. В отличие от мамы он был тих и печален. В правой руке папа держал газету.

Блин! Максим же говорил вчера, что прочел Леськину статью в вечернем номере! Родители мои особой любовью к печатному слову не отличаются, но газетку «Расскажем все!» почитывают регулярно. Что бы мне было сообразить еще вчера и позвонить им, предупредить, чтобы не обращали внимания на Леськину писанину! Увы. Теперь оставалось только забиться в какой-нибудь уголок и переждать тайфун по имени «Материнская Тревога».

Матушка, не снижая скорости, пролетела до центра гостиной. Там она остановилась, воздела правую руку вверх и возопила хорошо поставленным, почти оперным контральто:

— «Реквием по соседу»! — Она оглянулась на папу, который неторопливо прошел за ней и теперь пристраивался сесть в одно из кресел. Мама выхватила у него газету, снова подняла руку, уже с газетой, и продолжила: — «Убийство под покровом ночи»! Полина, как ты докатилась до того, что о тебе пишут в криминальной хронике?!

— А что там пишут? — как можно мягче уточнила я. — Понимаешь, эта зараза, Леська, со мной и не подумала посоветоваться и уж тем более показать…

— Там написано все, что ты от меня столько времени скрывала! Про твоего соседа! Про это страшное убийство! — С каждой фразой голос мамы поднимался все выше. Теперь это было уже не контральто, а вполне доброкачественное сопрано. — Про ваш роман! Полина, — она неожиданно всхлипнула, — скажи мне правду: ты беременна?

— Бред какой-то! — Я была искренне потрясена. — Неужели Леська могла такое написать?

— Н-нет, — слегка запнулась мама. — Но это как-то… подразумевалось.

Я посмотрела на папу. Он пожал плечами:

— Посмотри сама.

— Действительно. — Я протянула руку. — Мам, я не знаю, что там Леська насочиняла, честно. Давай я прочту и тогда…

— Тебе мало того, что ты уже натворила? — Мама взмахнула газетой. — Ты хочешь еще и почитать про свои подвиги? Звездная болезнь началась?

— Катя, отдай Полине газету, — негромко попросил папа. — И сядь, пожалуйста.

Мама недовольно фыркнула, сунула мне в руки изрядно помятый листок и опустилась на краешек кресла, напряженно выпрямив спину.

— Пожалуйста, получай удовольствие!

«Сегодня утром, на улице Зои Космодемьянской, в доме номер 17, квартире 37…» Я быстро пробежала не особенно длинный текст, подумала минуту и сообщила взволнованным родителям:

— Я ее убью.

В небольшой статье, я бы даже сказала, в развернутой заметке Леська дала своей бурной фантазии полную волю. Причем эта зараза ничего не утверждала, она только намекала, но намекала настолько уверенно и недвусмысленно, что у читателя ее нелепые домыслы вызывали ощущение полной, безоговорочной, единственно возможной истины. Черт, если бы это не обо мне было написано, я сама поверила бы, что была любовницей Андрея! Слава богу, Леська сразу дала понять, что считать меня убийцей оснований нет, но скользких рассуждений на тему, что я могу знать причину, по которой моего соседа лишили жизни, было достаточно. Когда я дочитала, то сразу схватилась за телефон. Номер Леськи, разумеется, не отвечал. Понятно, благоразумная во всем, что не касалось ее деятельности криминальной журналистки, подруга теперь дня два-три будет недоступна. В целях сохранения старой дружбы и общей безопасности. Имеется неприятный опыт. Нет, убить я ее, конечно, не убью, какие бы мучительные казни не сулила, но наговорить могу много, и даже такого, о чем потом сама пожалею. Потом нам обоим будет неловко в глаза друг другу смотреть, мы станем реже встречаться… А Леська, чтобы эта поганка не вытворяла, нашей дружбой дорожит, это я точно знаю.