Кровь за кровь - Сергей Майдуков Страница 11

В бытность СССР этот научно-исследовательский институт был всесоюзным, что сказалось на его масштабах и архитектурных особенностях. Нынче белое девятиэтажное здание в центре города вовсе не выглядело таким помпезным, как в прежние времена. Фасад уродовали старенькие кондиционеры и выгрызенные временем бреши в плиточной облицовке. На входе сидел вахтер, точно приглашенный на работу прямиком из ретро-сериала про то, как «эх, хорошо в стране советской жить». Он долго мурыжил Переверзина на входе, то всматриваясь в паспорт, то сверяя фамилию с записью в журнале пропусков. Его так и хотелось назвать «папашей», но не по-доброму, а сердито, после чего сгрести за шкирку и как следует приложить лбом об стол, за которым он нес вахту.

Разумеется, Переверзин не стал этого делать, а лишь отметил про себя, что подобная бдительность ничего не даст в случае налета, зато весьма осложнит доставку золота и вывоз готовых слитков. Тем не менее Бачевский полагал, что институт вторичных цветных металлов является идеальным местом для переплавки. А у Переверзина, как у новичка, не было никаких оснований не доверять шефу. Когда «вертушка» наконец открылась, он потоптался у единственного лифта, с тоской послушал скрип и скрежет где-то наверху и стал подниматься по широкой лестнице пешком. На ней, как и в вестибюле, было безлюдно. Ни единой души и в длинном коридоре, скудно освещенном лампами дневного света, работающими через одну. Линолеум под ногами был местами залатан, а местами протерт до дыр.

Найдя нужную дверь, приятно выделяющуюся на фоне общего запустения, Переверзин постучал и вошел. Его встретил начальник лаборатории редких сплавов, который явно не ностальгировал по социалистическому прошлому, а жил настоящим и процветал в нем, судя по отлично сидящему костюму и искусно подобранному галстуку. При этом Леонид Георгиевич Воронов был достаточно умен, чтобы не обвешаться золотыми цацками, которые могли бы вызывать зависть и подозрение у окружающих работников науки и техники.

Пожав руку Переверзину, он задержал ее в своей и произнес:

— Рад знакомству. Надеюсь, взаимовыгодному и долгосрочному. Кофе будешь? Чай?

— Нет, спасибо, — сказал Переверзин, слегка нахмурившись.

Воронов понимающе усмехнулся:

— Не привык на «ты» с незнакомыми людьми? Ничего, привыкай, Антон. Мы теперь будем общаться долго и плотно. Не один пуд соли вместе съедим. — Он подмигнул. — Связаны одной целью, скованы одной цепью. Слыхал такую песню?

— Нет, — ответил Переверзин, немного расслабившись. — Могу я посмотреть, что и как? А то у меня сомнения возникли.

— Какие? — округлил глаза Воронов.

— Вахтер у вас строгий. Въедливый такой старикашка. Боюсь, вздумает ящики досматривать на входе.

— С этим проблем не возникнет. Иди-ка сюда.

Подчинившись призывному жесту, Переверзин подошел к окну и увидел внизу большой двор, окруженный со всех сторон зданиями и заставленный множеством автомобилей, половина которых явно была не на ходу. Свободное пространство занимали разнокалиберные контейнеры и ящики, катушки с кабелем, железные бочки, разобранные двигатели, ржавые станки и просто кучи откровенного хлама.

— Видишь ворота? — спросил Воронов. — Вон там, между двумя корпусами. В будке дежурят мои люди. Въезд и выезд только по согласованию со мной.

— Но во двор можно попасть и другими путями, — заметил Переверзин. — Я вижу двери, да и лестницы под навесами явно ведут в подвал.

— Острый глаз! Молодец. Но в мой цех вход только один. Сразу возле ворот, видишь? Туда без специального доступа ни одна живая душа не попадет. Мы ведь в институте на особом положении. Государство в государстве.

— На каком основании?

— Ты не только наблюдательный, но и дотошный, — одобрительно кивнул Воронов. — Люблю таких. Теперь я точно знаю, что мы сработаемся. Присаживайся. Может быть, все-таки кофейку?

— Нет, спасибо, Леонид, — вежливо отказался Переверзин. — Мои люди с грузом на улице стоят, пока я осматриваюсь. Хотелось бы побыстрее закончить знакомство с… э… объектом.