Конь в пальто - Сергей Донской Страница 103

От пистолетного ствола во рту остался кислый привкус металла, горечь смазки и крошечная щербинка на верхнем зубе – отметина на память о несостоявшемся самоубийстве. Проведя языком по образовавшейся зазубрине несколько раз, Жека добился того, что к букету ощущений добавилась еще и сладко-соленая кровь. Почти полная гамма. Вот только слез не хватало. Слез отчаяния и бессилия, которые кипели где-то глубоко внутри, не имея возможности пролиться наружу.

Он не смог нажать на курок, не смог, хоть тресни! Все его существо, приготовившееся к уходу, оказалось неспособным заставить один-единственный палец сдвинуться с мертвой точки на пару миллиметров. Жека хотел умереть, а непокорный палец – нет! Одеревеневший, согнутый, он оказался ехидным крючком-зацепкой, с которого не удалось соскользнуть в омут небытия.

– Ну? Что будем делать дальше? – спросил Жека у своего замурзанного отражения, застывшего в установленном напротив зеркале.

Отражение молчало. Плевать ему было на Жекино смятение, как, впрочем, и всем вокруг.

– Ладно! – сказал он. – Пусть так. Сам справлюсь. – Сбросил одежду, отправился в обшарпанную ванную, до предела открутил оба крана и стал под душ. Половина воды попадала на кафельный пол, другая половина – на Жеку, но ему и этого было достаточно. Закрыв глаза, он вспоминал, как однажды осенью попал с Олежкой под проливной дождь по дороге со стадиона. Троллейбусы были до отказа забиты футбольными болельщиками, поэтому пришлось добираться домой пешком. Заночевали у Жеки, который жил поближе. Спали рядом на одной кровати. А под утро Жека проснулся от поскуливаний младшего брата и обнаружил, что стянул с того все одеяло и тщательно подоткнул под себя. Олежка дрожал от холода и клацал зубами, но Жеку не будил, терпел. «Цуцик, глупый цуцик, – сказал ему тогда Жека. – Замерз? Почему не разбудил? У нас с тобой все поровну, мы же братья с тобой».

Мальчишеские бредни! Повзрослев, они разучились делиться честно. Олежка позарился на Ленку, Жека прикарманил Олежкины деньги. Вроде бы перехитрили друг друга, получили каждый свое, а счастья от этого – пшик. Эх, вернуть бы сейчас все!

Жека закрутил красный кран и оставил только холодную воду. Он стоял под ледяными струями до тех пор, пока зубы не начали выбивать зябкую дробь, озвучивающую детские воспоминания.

– Цуцик, – сказал себе Жека. – Замерз? Так разотрись полотенцем и оденься.

Больше не с кем было поговорить.

Бриться он не стал – незачем. Лишь гладко зачесал назад мокрые блестящие волосы, чтобы не падали на глаза. Неспешно оделся, не забыв накинуть плащ, который казался ему единственной защитой от окружающей действительности. Стоя набрал нужный номер.

Ответили сразу. По властному «алло», хрипло отозвавшемуся в ухе, легко можно было догадаться, что говорит сам владелец мобильного номера. Жека даже не стал тратить время на уточнения. С ходу сказал невидимому собеседнику:

– Вот, обещал позвонить и звоню. Деньги на моем счету. В целости и сохранности.

– Знаю, – перебил его голос. – Дальше что?

– А дальше… Встретиться с тобой хочу. Сегодня. С глазу на глаз. Не побоишься?

– Ах ты!.. – Собеседник, не договорив, сдержался, погасив гневную тираду презрительным смешком: – Ты спутал, дорогой. Это тебе есть чего бояться!

– Наверное. Но не получается.

– Получится, – вкрадчиво пообещал голос.

Жека, не отнимая трубки от уха, прошелся по комнате и остановился над закопченным тазом, наполненным пепельными хлопьями. Поздно было идти на попятный. Да и некуда.

– Я буду с оружием, учти, – предупредил он.

– И, конечно, один? – уточнил голос с непонятной иронией.

– Один. Но если не встречусь лично с тобой, моей подписи и печати тебе не видать.

– Встретишься.

– Тогда жду на ростовской трассе. Двадцатый километр. Там знак есть – с наклонившейся елочкой.