Тень «Райского сада»  - Ирина Лобусова Страница 10

— Говори!

— Он появился, — не стала тянуть Зина и вздохнула тяжело.

— Твой бывший муж? — Фаина Романовна строго смотрела на нее. Она знала практически всё о жизни Зины.

— Нет, — махнула рукой Зина. — Ну… бывший жених. Ну, тот, который был в институте. Помните, я рассказывала.

— Помню, — кивнула Фаина Романовна, — но это же было десять лет назад! А десять лет — это не шутка.

— Я знаю! — Зина подняла на нее глаза. — Поэтому я и чувствую себя так. Так…

— Не в своей тарелке? — улыбнулась Фаина Романовна.

— Точно, — снова вздохнула Зина. — И он… Он появился не просто так. Я чувствую, что это не принесет мне ничего хорошего…

— Чего ему надо? — нахмурилась Фаина Романовна. — Он что, хочет снова помириться с тобой? Возобновить ваши отношения?

— Нет! В том-то и дело, что нет! — воскликнула Зина. — И это просто убило меня. Понимаете?

— Понимаю, — кивнула Фаина Романовна. — Понимаю, и лучше, чем ты думаешь. Но это плохо. И ты сама это знаешь. Если он пришел к тебе по какому-то другому вопросу, значит, он хочет тебя просто использовать. Деточка, будь, пожалуйста, осторожней.

— Да я понимаю, — вздохнула Зина, — но беда в том, что я… В общем, я уже согласилась ему помочь, и чувствую, что обратной дороги нет.

— Ну, обратная дорога есть всегда — хмыкнула Фаина Романовна. — Я уже старый человек, и я знаю это. Но ты себя мучаешь. А это плохо. Я же сразу увидела, что ты мучаешься. У него что, есть семья?

— Нет. Он так и не женился… После того, как…

— Все. Я поняла, — перебила Фаина Романовна, прекрасно чувствуя, что Зине мучительно больно закончить фразу.

И все же Зина произнесла:

— Он сделал неплохую карьеру. И знаете, у него есть даже личный автомобиль!

— Ну да, — усмехнулась Фаина Романовна. — В наше время это не просто… Погоди-ка! Ты же говорила, что он психиатр, так?

— В психичке работает здесь, на Слободке-Романовке.

— Тогда это очень плохо! — Фаина Романовна даже по колену прихлопнула. — Плохо! — Ты хоть понимаешь, что это за карьера, и откуда автомобиль?

— Понимаю… — Зина отвела глаза в сторону.

Внезапно Фаина Романовна сменила тон и заговорила очень тихо.

— Ты должна быть очень осторожной! Очень! Ты меня слышишь? — Она крепко сжала руку Зины. — Он может втянуть тебя во… — она попыталась найти слово, — …что-то, и ты окажешься в опасности! Пообещай мне, что ты будешь очень осторожна!

— Я обещаю, — Зина горько вздохнула и пригубила вино.

И оно почему-то показалось ей терпким.

— Этот год плохой, — сказала Фаина Романовна, увидев ее реакцию. — 1936 — високосный год, начавшийся в среду. Вот увидишь, какие беды нас еще ждут…

Фаина Романовна проводила Зину до остановки трамвая. Ночь стлалась по земле темным покрывалом. Было холодно. В темном безлунном небе плясали яркие звезды. Зине казалось, что они движутся в каком-то необыкновенном танце, пытаясь сообщить ей что-то очень важное. Но что это за танец, она не могла ни понять, ни объяснить. После разговора с Фаиной Романовной было странно сидеть в полупустом трясущемся вагоне трамвая, прислонившись лбом к холодному стеклу. Оно потело от ее дыхания, покрываясь капельками влаги, стекающей вниз, как слезы. Непролитые слезы, не видные никому…

Зина не могла и себе ответить на вопрос, который ей задала Фаина Романовна, когда они уже ждали трамвая.

— Что ты собираешься делать дальше? — спросила она с улыбкой в глазах.

— Ничего, — растерялась Зина, — я… не знаю.

— В глубине души знаешь, — вздохнула Фаина Романовна, а потом вдруг бусинки улыбки исчезли из ее голоса, и он стал серьезным: — Только помни на будущее. Люди ведь не меняются. Тот, кто предал тебя однажды, обязательно предаст и во второй раз.

— Я его не звала! — воскликнула Зина. Она вдруг разозлилась на эту ночь, на себя саму, на проницательность старшей коллеги, на выпитое вино, на свой болтливый язык…

— А это иногда и не нужно. — Фаина Романовна повернулась к ней спиной. — Так бывает в жизни. Мужчины всегда возвращаются. — Зина услыхала ее горький смешок. — Это правило. Но только кому это надо — кроме тебя самой, никто не может понять. — Эти слова звучали уже совсем издалека.

Почти засыпая в полупустом трамвае, Зина думала только о том, почему это странное возвращение в виде просьбы о помощи, причем на самом профессиональном уровне, вызвало в ней такой всплеск эмоций! И почему вместо того, чтобы думать о болезни мальчика, она думает о другом.

Было уже достаточно поздно, когда Зина наконец подошла к своему подъезду, тускло освещаемому почти мертвой лампочкой. Она очень устала, от всего происшедшего у нее буквально подкашивались ноги, и медленно, как старуха, Зина стала взбираться на нужный этаж.

Утешиться можно было одним: никаких машин возле дома не было. Она посмотрела сразу — в небольшом переулке между собором и домом автомобилей нет. Зина с облегчением вздохнула: на машины у нее уже выработался тревожный рефлекс.

В этой большой квартире не спали. За одной из дверей был слышен шум — похоже, соседи, как всегда, ругались. Эта скандальная парочка вечно ссорилась, и вечера не проходило без их криков за стенкой.

В кухне горел свет, там тоже слышались голоса, похоже, нескольких человек. Донесся отвратительный запах папирос. Зине никого не хотелось видеть. От одной только мысли о еде ее затошнило. Стараясь двигаться бесшумно, Зина кралась по коридору к дверям своей комнаты.

Она вынула из сумочки ключ… Но что это? Дверь ее комнаты была приоткрыта! Зина похолодела: она прекрасно помнила, что перед уходом заперла дверь на замок. Что произошло?

Ледяные струйки пота потекли вдоль спины… Захотелось бежать, но бежать было некуда. Собравшись с силами, Зина толкнула злополучную дверь…

В комнате был страшный разгром. Даже тусклый фонарь за окном мог осветить то, чем стала комната Зины. Уютное жилье превратили в чудовищный хаос.

Первым порывом Зины было кричать, звать на помощь. Но, секунду подумав, она быстро подавила в себе это чувство… Решительно шагнув в комнату, Зина щелкнула выключателем и захлопнула за собой дверь.

Яркая люстра осветила страшную картину. Казалось, по комнате пронесся ураган, злобный смерч сокрушительной силы. Все вещи были выброшены на пол из шкафов, кровать отодвинута от стены и перевернута на бок, матрас валялся в щели между кроватью и шкафом…

Стол, накрытый парчовой скатертью с кистями, стоящий посередине, был сдвинут к стене. Дорогущая скатерть скомкана, как половая тряпка… Ваза из хрусталя, любимая ваза ее мамы, всегда стоящая на столе, лежала на полу.

Вся одежда Зины и постельное белье были выворочены на пол, скомканы и свалены как попало, устилая пол каким-то страшным пестрым ковром. Из серванта была вынута вся посуда.