Кристина + Сергей = Смерть. Любовь под присмотром КГБ - Леонид Млечин Страница 10

— Господа, надеюсь, я не заставил вас ждать слишком долго? — осведомился Андрей Андреевич.

— Ожидание было приятным, — ответил старший из гостей, поставив на столик пустой бокал. — Что вы нам скажете, господин посол? Что ответила Москва? Может, ответ таков, что и нет смысла занимать ваше время?

— Господа, — начал Громыко, не обращая внимания на задиристый тон генерала, — нам с военным атташе поручено сообщить вам, что Ставка Верховного Главнокомандования Красной армии откликнулась на вашу просьбу. Верные своему союзническому долгу, части Красной армии начнут наступление через десять часов. Из-за разницы во времени вы здесь будете спать, когда наши бойцы атакуют немцев, чтобы помочь попавшим в беду американским солдатам.

— Господин посол, лучшей новости и представить себе невозможно! — произнес старший из американских генералов.

Советский военный атташе предложил:

— Пройдемте ко мне, господа, и я посвящу вас в детали, чтобы мы могли координировать наши действия.

Старший из американских военных крепко пожал руку Громыко и последовал за военным атташе. Второй поступил так же. Третий, адмирал, задержал руку Громыко в своей:

— Мы благодарны за решение вашего командования начать наступление и помочь нашим частям, попавшим в беду. Мы понимаем, что такое фронтовое братство. Младший сын моих близких друзей сражался на Тихом океане. Его катер японцы пустили ко дну. Но его спасли. Кстати, вы наверняка знаете его отца, Джозефа Кеннеди. Он ваш коллега, служил послом в Лондоне…

К Громыко подошел помощник — Валентин Михайлович Рожков, молодой человек с шапкой вьющихся темно-русых волос:

— Андрей Андреевич, государственный секретарь уходит. Сказать, чтобы в зал принесли еще икры и шампанского?

— Побережем запасы. Не тот случай. Я его провожу.

Государственный секретарь Соединенных Штатов куртуазно поцеловал руку жене советского посла.

— Ваша кухня, как всегда, выше всяких похвал. Но, к сожалению, я должен вернуться к делам. Военное время. Мы обязаны находиться на боевом посту.

Он повернулся к Громыко:

— Не оставляйте ваших гостей.

Посол настоял:

— Я провожу вас. Мы дорожим вашим обществом.

Спускаясь по лестнице, государственный секретарь сказал:

— Я хочу передать вам слова президента Рузвельта. Передайте их в Москву. Красная армия получит все, что вам необходимо. План поставок по ленд-лизу и впредь будет выполняться неукоснительно. Но!..

Он поднял указательный палец.

— Забудьте идею с принятием в Организацию Объединенных Наций, которую мы сейчас создаем, всех ваших республик. Поверьте, это неисполнимо. Нас никто не поймет. Не ставьте под угрозу наше сотрудничество в борьбе с общим врагом. Сейчас, когда мы с двух сторон атакуем Гитлера, зачем ставить заведомо разъединяющие нас вопросы?

Проводив государственного секретаря, Громыко пошел в сторону своей квартиры. Подошел к лифту, но не смог в него сесть. Сотрудники посольства — все в мыле — таскали огромные чемоданы.

— Что тут происходит? — недовольно поинтересовался Громыко.

— Это багаж Андрея Януарьевича, — почтительно произнес человек с двумя чемоданами.

— Где посол? — В коридоре появился первый заместитель наркома иностранных дел Андрей Януарьевич Вышинский, как обычно чем-то недовольный.

Он начал с выговора:

— Почему я должен вас искать?

— Я на своем рабочем месте, — хладнокровно ответил Громыко.

— Я хотел побеседовать с госсекретарем, — бросил Вышинский.

— Он уже ушел.

— Как так? — разозлился Вышинский. — Почему вы его не задержали?

— Вы ни словом не обмолвились о намерении говорить с госсекретарем сегодня.

— Сами должны были догадаться!

Вышинский повернулся к помощникам и прошипел:

— Что вы так долго возитесь? Отправляйте вещи!

Те испуганно исчезли.

Вышинский сказал Громыко:

— Получите сегодня шифровку из Москвы. От хозяина. Приказано добиваться, чтобы в состав Организации Объединенных Наций, которая сейчас образуется, вошли все наши республики. Зарубите себе на носу: от этого зависит ваша карьера. Не справитесь — пришлем на ваше место другого человека.

Поднявшись к себе в квартиру, Андрей Андреевич озабоченно спросил жену:

— Как Эмилия?

— Температура высокая.

— Бедный ребенок, — огорчился посол. — Врача вызвали?

— Будет с минуты на минуту.

— Я должен идти, — извиняющимся голосом сказал посол.

Лидия Дмитриевна взяла Громыко за руку:

— Что случилось? Он орал на весь коридор. У тебя неприятности?

— У меня задание, которое невозможно исполнить.

Андрей Андреевич вернулся в зал, где продолжался прием. Советник посольства Игнатенко подвел к нему молодого Аристотеля Оазиса.

— Андрей Андреевич, хочу вам представить нашего нового гостя… Видный судовладелец и наш будущий деловой партнер…

Штат резидентуры внешней разведки в Вашингтоне был сравнительно небольшим. Резидент Степан Захарович Апресян, кадровый чекист, производил на посла странное впечатление. Потом Громыко объяснили, что старшего брата резидента, тоже чекиста, в разгар большого террора расстреляли. И Степана Апресяна арестовали, а через год столь же внезапно отпустили и командировали в Вашингтон.

Но расстрел брата и год за решеткой оставили тяжкий след на его психике. Перед каждой встречей с американцами он дико нервничал и не мог скрыть этого от своих подчиненных. Послу намекали, что резидента скоро отзовут и его место займет молодой Игнатенко. Поэтому Андрей Андреевич внимательно относился к его словам.

Кабинет Громыко

Следующее утро началось с совещания в кабинете посла.

— История вопроса такова, — докладывал политический советник. — В январе 1944 года на пленуме ЦК союзным республикам предоставили полномочия в области внешних сношений. В феврале поменяли конституцию. Республики получили право вступать в отношения с другими государствами, заключать с ними соглашения и даже обмениваться посольствами и консульствами.

— На совещании с американскими и британскими дипломатами, — кивнул посол, — я заявил, что в Организацию Объединенных Наций обязательно должны войти все союзные республики.

Советник продолжал:

— Американский президент в личном письме товарищу Сталину ответил, что в таком случае надо принять в ООН и все сорок восемь американских штатов… Товарищ Сталин написал Рузвельту, что для Советского Союза это принципиально важный вопрос, и напомнил, что, скажем, Украина и Белоруссия по количеству населения и по политическому значению превосходят некоторые государства.