Я вижу твой голос - Нора Бекк Страница 10

Проплутав два часа, Пётр понял, что дочка не помнит, где находится то заветное место. Грустными они вернулись на дачу и пошли с повинной. Ида действительно рассердилась, поэтому с утра поиски решено было продолжить. Засыпая после трудного дня, Оля твердила себе: «Каждый кустик проверю, каждое дерево!» С рассветом они небольшим коллективом снова отправились в лес. Девочка методично обследовала по пути каждое дерево, каждый кустик. Взрослые быстро устали, но, держа марку, вяло помогали Оле, понимая, что затея никчемная. Смирилась даже Ида, но признаться в этом не решалась. Только Оля, помня о данном себе обещании, стремилась вперёд. Взрослые отстали, придумав для себя отговорку – сама должна всё почувствовать, такой урок на всю жизнь запомнит… Внезапно лес огласился криком:

– Смотрите, смотрите, что я нашла!

– Что? – отец добежал первым и замер.

Счастливая и перепачканная Оля протянула ему измазанную землёй вазу небывалой красоты.

– Откуда ты это взяла?

– Выкопала, – ответила дочка и показала на вырытую возле дерева ямку.

– Идите сюда. Лёлька клад нашла! – смеясь, крикнул Петр. – Ида, тебе этого достаточно в качестве компенсации за нож?

– Да ладно тебе. Что за ерунда! Деточка, а почему ты копать здесь стала?

– Не знаю… Бугорок какой-то был… Папа говорил, так шампиньоны растут…

– Чудеса! Ну, будем считать, что наша экспедиция удачно завершена. Пошли домой! – Степан выразил вслух заветное желание взрослой части компании.

– Дядя Стёпа, так нельзя. Я должна найти ножик. Я так виновата перед вами!

– Перестань, Лёленька, всё в порядке! Забудь… Пошли, пошли…

Когда вернулись домой, Ида отмыла вазу, и огранённое стекло засверкало бриллиантовой россыпью.

– Красотища! – констатировал Степан.

Оля отправилась спать немного успокоенная, но головёнку продолжала сверлить мысль о потерянном ножике. Взрослые остались пить чай с дивным черешневым вареньем, уставшие и молчаливые. И тут Пётр сказал сакраментальную фразу:

– Ребята! А почему мы дальше копать не стали?

Непонятно, почему они сразу не сообразили, что надо было бы ещё покопать под тем деревом, ведь ежу понятно, что вряд ли кто-то закопал под деревом одну вазу. Скорее всего, там было ещё много интересного!

Возникла пауза, во время которой осмысливалось сказанное. А потом начался совсем не взрослый галдёж:

– Что ж ты раньше не сообразил?

– А ты сам?

– Пошли обратно!

– Да вы что?! Ночь на дворе!

Когда страсти улеглись, Корвенко спросил:

– И последний вопрос. Кто-нибудь сможет найти то место, где Лёлька вазу отрыла?

Вопрос был закономерен. Дело в том, что Корвенко и Шахгельдиновы сдружились на почве тотального топографического кретинизма, когда два запорожца чуть не столкнулись ночью на просёлочной дороге. Машины ехали навстречу друг другу в один и тот же пункт назначения. Разговорившись, Пётр и Степан посмеялись, а потом поняли, что село Пронькино, где, как разнесла молва, бабушки готовили самые вкусные молочные продукты, оказалось совсем в другой стороне.

Больше тридцати лет прошло с того дня, как Оля Корвенко потеряла ножик тёти Иды и нашла таинственную вазу под случайным дубом.

* * *

– Не уходи.

– Я на работу опаздываю…

– Поди сюда… – Когда она слышала этот властный тон, то совершенно теряла самообладание. Анна Князева подчинялась ему, как зомби.

Нечастые встречи заканчивались одинаково – Князева отчаянно опаздывала на работу. Этот роман уничтожал и возвышал её одновременно. С одной стороны, упоительное чувство делало глаза молодой женщины блестящими и призывно манящими. С другой, Аня чувствовала, что её возлюбленный даже рядом с ней остаётся одиноким и глубоко несчастным человеком. Внешне всё было нормально. Он говорил, что большего счастья быть просто не может, что очень любит её. Но она никогда не забудет, как случайно увидела выражение его лица, с которым он сидел за столом, уверенный, что его никто не видит. Это было такое отчаяние! Князева не могла объяснить свои ощущения. Но с тех пор, как она встретила свою нереальную любовь, даже лежачие больные в отделении, не говоря уже о врачах и ординаторах мужского пола, стали оказывать ей знаки внимания. В первый раз Аня поняла это, когда Лариска, медсестра и подружка на рабочем месте, взглянула на неё и сказала:

– Ничего себе запах!

– Какой запах? Ты о чём?

– Как будто не знаешь! – фыркнула Лариса. – От тебя за километр самкой пахнет!

– Ты с ума сошла? – искренне удивилась Князева.

– Можешь ничего никому не рассказывать, подруга, но я-то баба опытная, так что колись, в кого влюбилась?

– Не пугай меня…

– Болтай, болтай! У тебя, Анечка, если ты сама не знаешь, слово «любовь» на лбу написано. Мало того, что написано, так оно ещё всеми цветами радуги переливается! Завидую тебе – меня так давно не забирало, а хочется жуть как! Чтобы страсть, ревность, слёзы. Живой хочу себя опять почувствовать… – Лапкина улыбнулась. – Ты действительно не видишь, что со всеми нашими мужиками из-за тебя сделалось? Эмма – и тот выпятив грудь ходит, разве что ритуальные танцы вокруг тебя не исполняет…

Эмма был легендарной фигурой. Импозантный и обаятельный пятидесятитрехлетний Эммануил Котляр, хирург от бога, внешних физических изъянов не имел, но все сестрички давно знали, что богатый вдовец и статный красавец, увы-увы, непригоден уже к употреблению на ложе чувственных наслаждений.

* * *

Он боялся лесов, гор, моря и всего, что связано с этой проклятой природой. На хрена она вообще сдалась! Никогда не понимал, почему люди сознательно рискуют своей жизнью только ради того, чтобы получить новые ощущения. С презрением относился к дайверам, скалолазам и прочим экстремалам. Когда в новостях передавали, что группу альпинистов засыпало снежной лавиной, то думал: «Ну и чего вы туда попёрлись? Чего дома не сиделось?» Искренне считал, что этих людей тянут на подвиги только собственные комплексы. И вот теперь он, крайне осторожный человек, оказался в ситуации, которую всегда избегал, – наедине с чёртовой природой!

Он оставил машину у обочины дороги и пошёл в лес, продираясь сквозь колючие кустарники, смертельно боясь заблудиться. Зарубки на деревьях были еле видны. Неудивительно, ведь столько лет прошло! Он старался не думать о том, где он и что делает. Зарубки стали попадаться чаще – значит, цель близка… Вот и дуб. Какой огромный! На стволе – вырезанный крест. Это то самое место, сомнений нет! Под дубом росла высокая трава. «Ничего, физическая работа пойдёт мне на пользу!» – подбодрил он себя и стал с энтузиазмом разрывать землю предусмотрительно захваченной лопатой. Через час его охватила ярость. «Не может быть, ваза должна лежать здесь! Никто, никто не смог бы её найти!» Он втыкал лопату в землю, как нож в живую плоть. «Так. Спокойно… Терпение, мой друг, терпение!» Но ещё через час понял – всё кончено… Он вернулся к машине и молча сел за руль. Руки дрожали, сердце бешено колотилось. Он с остервенением нажал на газ. Через несколько минут показалась небольшая деревушка.