Букет из Оперного театра - Ирина Лобусова Страница 10

Провал на съемочной площадке. Женская ссора. Куда делись алмазы Эльзаканиди? Подслушанный разговор и уничтожение букета

— Мотор! Начали! — На площадке все замерли. Моментально прекратилось оживление, царящее в павильоне еще несколько минут назад. Все были сосредоточены и серьезны. Оператор крутил ручку камеры.

Ксения Беликова, облаченная в восточный костюм, изображала страдания отвергнутой любовницы. Превращение происходило на глазах. Грациозные движения балерины становились неуклюжими, движения — манерными, повороты — неестественными.

Вместо выразительного взгляда лицо изображало несусветную гримасу, при виде которой кто-то даже хихикнул.

Камера творила чудеса. Яркая красавица Беликова вдруг перестала быть красивой. От утонченности и элегантности не осталось и следа. Вместо грациозной наложницы восточного гарема по съемочной площадке бегала взъерошенная истеричная баба, нелепая и неуклюжая, как слон в посудной лавке. А жесты и движения ее, те самые, о которых Харитонов думал, что с экрана они будут смотреться как застывшая музыка, больше подходили торговке с Привоза, и были бы уместны в рыбном ряду, а не в гареме шаха.

Всем наблюдавшим за этой невероятной метаморфозой стало понятно: киноактрисы из Ксении Беликовой не вышло. Последнее движение ее было настолько нелепым, что сзади, среди толпившихся в конце павильона, раздался громкий смех. Словно по мановению волшебной палочки перед включенной камерой прекрасная принцесса превращалась в безобразную лягушку, растеряв все невероятное очарование своей красоты. В камере была магия, и она умела превращать одно в другое, в самое неожиданное. Превращение балерины Беликовой было именно таким.

За всем этим молча наблюдал Дмитрий Харитонов. Ничего не оставалось, кроме как признать: план провалился, и из балерины Беликовой не получилось кинозвезды.

Наконец он решительно выступил вперед и скомандовал:

— Остановить съемку!

Это был первый случай на съемочной площадке, когда съемки прерывались так внезапно. Беликова разнервничалась.

— Ну как… Но почему… Я только… Ах, я только вошла во вкус…

— Все, спасибо. Я вынужден объявить перерыв на съемках по техническим, не зависящим от нас причинам. Съемки откладываются на неделю. Я уезжаю этим вечером в Москву. Продолжите вы через неделю без меня. Мы закончим фильм после перерыва. Всем спасибо. Все свободны.

Все принялись бурно обсуждать событие. Харитонов отвел режиссера в сторону.

— Ровно через неделю сделаешь вид, что доснимаешь последнюю сцену, и всех распустишь. Беликова исчезнет, когда получит свой гонорар.

— Но фильм… — растерялся режиссер.

— Доснимать его мы не будем. Фильм спишем. Я больше не хочу никого пробовать. Черт с ним! Бывают такие технические проколы на студии. У меня есть идея получше.

— Вы приняли правильное решение! — с облегчением выдохнул режиссер. — У меня здоровья не хватит и дальше ее снимать!

— Нет, с Беликовой покончено. Но сделаем это красиво. Через неделю последняя сцена — и все.

Харитонов быстро покинул съемочный павильон, где возле закатывающей глаза Беликовой толпились статистки, составлявшие подобие ее свиты. Беликова вела себя вызывающе, потому что была твердо уверена в том, что Харитонов сделает из нее кинозвезду.

— Как я играла! Ах, как я играла! — закатывала она глаза. — Это была моя лучшая сцена! Я вложила в эти жесты всю свою пластику! Никогда не думала, что я буду такой блестящей киноактрисой!

И публика вокруг разражалась дежурными вздохами:

— Великолепно! Потрясающе! Ах! Ох!

Никто не заметил, как оператор, подчиняясь приказу режиссера, вытащил из камеры пленку и, разорвав драгоценный моток, с презрением выбросил в мусорную корзину.

Беликова не спешила уходить со съемочной площадки, продолжая играть роль той королевы, которой она так и не стала на экране. Даже когда осветитель разом потушил все раскаленные лампы, она осталась. Для любой актрисы было бы болезненным ударом тот факт, что съемки с ее участием не являются первостепенным делом, что их вот так запросто можно отложить. Ну а для самолюбия такой эгоцентричной особы, как Ксения Беликова, это событие было подобно эффекту разорвавшейся бомбы. И она не собиралась спускать это так запросто, изо всех сил пытаясь найти способ обратить внимание на себя. И она нашла этот способ — в тот самый момент, когда через павильон студии, направляясь к выходу, к раздевалке, шла Таня, одетая в съемочный костюм.