Цена вопроса. Том 1 - Александра Маринина Страница 10

Четвертые же сущности, поименованные Защитниками, просыпались спустя некоторое время после того, как Искатели находили очередного человека. Просыпались, отпихивали Искателей и грудью защищали границы Аниной души, чтобы этот новый человек не сумел нанести неожиданный, подлый и коварный удар. «Он все врет, – злобно нашептывали Защитники, – у него насчет тебя составлен целый план, он собирается все выудить у тебя, все вызнать, а потом публично опозорить. Не верь ему, не давай себя обмануть, верить никому нельзя».

Разумеется, с головой у Анны Зеленцовой было все в полном порядке, никаких голосов она не слышала и никаких таких «сущностей» внутри себя не ощущала. Термином «сущности» она назвала разные группы аргументов, теснившиеся в ее сознании и в тех или иных ситуациях выступавшие на первый план. У Ани было хорошее образное мышление, а сформулировав для себя теорию четырех сущностей, она начала гораздо лучше понимать собственные поступки и чувства. Иногда ей даже удавалось прослушать разговоры сущностей словно бы со стороны. Например, как только Защитники озвучивали аргумент про «опозорить публично», Надсмотрщики тут же возражали: «Она что, звезда шоу-бизнеса или политики? Кому нужно ее публично позорить?» После этого в щель просовывалась голова одного из Гадов, который начинал шипеть: «Ну само собой, она никто, она никому не интересна и никому не нужна, она ни для кого не важна…»

Множество прочитанных в подростковом возрасте книг дали Ане умение чувствовать текст и в качестве носителя информации, и в качестве зеркала, отражающего сиюминутное состояние ума и души писавшего. А вот вынужденное ограничение неформальных контактов оставило огромный пробел: она так и не научилась определять настроение собеседника по лицу, голосу, интонациям и поведению. Чтение материалов по психологии на многое открыло ей глаза. И Анна пришла к выводу, что лучше всего для нее работать дистанционно, то есть сидеть дома, составлять документы, тексты, деловые письма, делать рефераты, курсовики, статьи. Она готова была даже заниматься литературной обработкой мемуаров и была уверена, что получится у нее хорошо. И знакомиться с людьми тоже лучше всего в соцсетях, на каких-нибудь интересных форумах, потому что написанным словом ее трудно обмануть, а вот произнесенным – легко. И только после того, как она убедится, что ее собеседник – не враг и не злоумышляет против нее, можно будет познакомиться в реале.

С того момента прошло много времени, и теперь Анна Зеленцова была известным блогером, сидела дома и жила на деньги, получаемые за сдачу внаем квартиры на третьем этаже, за периодические подработки и за участие в программе. Спасибо соседу с восьмого этажа, Аркадию Михайловичу, полковнику полиции в отставке: он знал Аню и ее семью много лет, и когда им понадобился человек, умеющий писать материалы так, чтобы за душу хватало, вспомнил о ней. Правда, сосед-то он давно уже бывший, пару лет назад вместе со всей семьей переехал в дом получше, а квартиру в их доме оставил, как он сам говорил, «для родни, которой по всей стране и ближнему зарубежью – видимо-невидимо, и все очень любят в гости приезжать». Правда это или нет – Анечка не вникала, но в той квартире и в самом деле то и дело кто-то жил, кто день-два, кто неделю-другую, и все это были люди для бывшего полковника не посторонние, потому что и самого Аркадия Михайловича видели в доме, когда гости приезжали.

Однажды Аня набралась храбрости и, столкнувшись у подъезда с выходившим из дома Аркадием Михайловичем, спросила:

– Это действительно ваши родственники приезжают?

Сосед насмешливо, но внимательно глянул на нее.

– А ты что же, полагаешь, что это всё мои любовницы и любовники, что ли? Ну и вопросы у тебя, Анютка!

– Просто я подумала, что… ну, что они тоже… как я…

Они стояли на улице вдвоем, рядом никого не было, и никто не мог слышать их разговор, но Аня все равно ужасно боялась произносить вслух то, что казалось ей невероятно секретным. Аркадий Михайлович в ответ улыбнулся, потрепал ее по макушке, сел в свою машину и уехал. Никаких подробностей про ту самую программу он Ане не рассказывал, просто предложил неплохо оплачиваемую, но нерегулярную работу, которая поможет тем, кто хочет прекратить царящий сегодня в стране произвол правоохранительной системы. Сколько их, «тех, кто хочет прекратить», где они, чем занимаются – ничего этого Аня не знала и знать не особенно стремилась. Просто понимала, что не одна же она такая… Не может же вся программа выполняться силами двух человек – Аркадия Михайловича и ее самой, значит, где-то есть еще люди, и их, вероятнее всего, очень и очень немало. Вот и спросила.

А он не ответил. Или все-таки ответил? Можно молчание и улыбку Аркадия Михайловича расценить как полноценный ответ? Ах, если бы у Ани было побольше опыта в общении с людьми… Если бы она умела «считывать» и расшифровывать эти знаки…

* * *

Новый наниматель появился довольно быстро, и Аня уже в который раз мысленно поблагодарила судьбу за то, что познакомилась в свое время с этой чудесной Оксаной из риелторского агентства. Оксана, крупная яркая женщина лет сорока пяти, энергичная и громогласная, мать троих детей, отчего-то сразу прониклась к хрупкой хорошенькой, такой ответственной и аккуратной Ане Зеленцовой какой-то нежностью и стремлением опекать ее и непременно выдать замуж. Замуж Ане не хотелось, причем никаких собственных аргументов против семейной жизни у нее не было, а было только саднящее чувство презрения к матери, которая ради замужества готова была на все. Проще говоря, в голове у девушки засело непримиримое противоречие: быть замужем – хорошо, но хотеть выйти замуж – плохо.

– Анютка, сегодня показ в час дня, приведу тебе хорошего мальчика, ты уж постарайся ему понравиться, – заявила Оксана по телефону.

– А зачем я-то должна ему нравиться? – не поняла Аня. – Он же квартиру снимать собирается, а не на мне жениться.

– Дуреха! Ты слушай, что тебе старшие говорят! Он беспомощный совсем, маменькин сынок, ничего не умеет, даже яичницу пожарить не сможет. А ты там рядом, под боком… Ну? Поняла теперь?

– Да не буду я! – зло вспыхнула Аня. – Еще чего не хватало!

– Так за деньги же, Анюта, за дополнительные деньги. Я ему так и сказала: дескать, хозяйка квартиры в том же подъезде проживает, и если хотите – попробуйте с ней договориться, может, она вам с бытовыми проблемами как-то поможет. А то явился такой, типа аленький цветочек, помогите, говорит, квартиру снять, только чтобы инфраструктура в микрорайоне была развитая, чтобы кафешек всяких и фастфуда было много, а то я готовить не умею… Жалобный такой… Сразу видно, что от материнской юбки впервые в жизни отполз. Москвич, между прочим, – многозначительно добавила Оксана.

– И чего его к нам занесло?

– Ну, об этом я не спрашивала, это не наше дело. Квартиру хочет снять на полгода как минимум. Короче, в час встречаемся, и чтоб ты была при полном параде.

«Перебьетесь», – мысленно буркнула Аня.

Ей представлялся типичный «офисный планктон», в костюмчике с галстуком, с аккуратной стрижкой и непременно в очках. И еще у него обязательно должен быть противный тонкий голос и слащавая улыбочка. Почему-то слова Оксаны о «маменькином сынке» вызывали у Ани именно такую ассоциацию. Подобные типы ей никогда не нравились. И она, разумеется, и пальцем не пошевелит, чтобы постараться произвести впечатление на этого субъекта. Поэтому когда звякнул домофон и громкий голос Оксаны возвестил о том, что «пришли на показ», Анна взяла ключи от квартиры на третьем этаже и спустилась вниз, не бросив в зеркало даже мимолетного взгляда. Ей было абсолютно все равно, как она выглядит.