Вторжение - Илья Бушмин Страница 10

— Не знаю… Мы с Алтушкой уже полтора года встречаемся. Я ей говорю постоянно, что люблю, все такое…

— Может, она тебя всерьез не воспринимает?

— Вован, она не ребенок. Ей уже 19.

— Вот именно. Ей всего 19.

Харчевня «Досуг» была бревенчатым зданием с небольшой летней террасой, которое располагалось в самом конце Крюковской. Маржанов любил бывать здесь, потому что заведение принадлежало его приятелю, и хитрый ППСник частенько угощался в «Досуге» нахаляву. Они заняли столик напротив кондиционера — здесь было свежо и приятно — можно было и вовсе забыть о вечерней жаре. В будни в «Досуге» почти никого не было. Лишь у окна ели шашлык двое торговцев с рынка, Володя знал их в лицо, да за угловым столиком пили пиво и резались в карты местные мужики. За окнами «Досуга» была уже кромешная темнота — ночь опустилась на удивление быстро.

— Иногда я думаю, может, и не выгорит у нас ничего, — невесело признался Маржанов. — Алтушка в нашей деревне всю жизнь жила. А сейчас… знаешь, большой город. Клубы, тусовки. Она окунулась там во все это…

— У нее есть деньги на клубы?

— Она красивая девушка, — вздохнул Маржанов. — Ей для этого не нужны деньги.

В бар зашел тип с утиным носом. У стойки, сказав что-то бармену, осмотрелся. Скользнул взглядом по посетителям, по ППСникам. Маржанов и Володя были в штатском, узнать в них полицейских мог разве что совсем уж искушенный в этих вещах человек. Тип с утиным носом таким не был. Взяв кружку пива, он отправился за дальний столик.

— Ладно, фиг с ней, — отмахнулся Маржанов, прикладываясь к кружке. — Слушай, а что у тебя за история с тем челом?

— Которым?

— У которого анаша была.

— Нет никакой истории.

— Ладно ты. Колись.

Володя вздохнул, задумчиво покрутил вокруг своей осени стоявшую перед ним кружку.

— Он сын отцовского приятеля. Друга детства. Учились вместе, зависали постоянно и все такое.

— А где он сейчас?

— На кладбище.

— Умер?

— Спился. Заработал цирроз, потом его вообще парализовало. Ноги отнялись.

— Жесть.

— Но он продолжал бухать. Дом в свинарник превратил. Вся шваль у него отиралась. Сам знаешь, как это бывает.

— А твой батя… — осторожно спросил Маржанов. — Тоже?

— Он тогда не пил. Мать еще жива была. — помолчав, Володя продолжил: — Ну вот, друг помер. Оставил после себя свинарник и сына-долбо… ба. А наш бравый оперативник занимается только тем, что вытаскивает этого долбо… ба из говна. Он ведь и сегодня его отпустил.

В «Досуг» зашел тощий нервный паренек. Володя скосил на него взгляд. Паренек подошел к утиному носу, присел напротив и что-то зашептал. Поозиравшись по сторонам, быстро передал ему под столом несколько мятых купюр. Носатый быстро спрятал их в кармане.

Тип с утиным носом вытер рот рукавом, буркнул что-то нервному, встал и направился в туалет. Нервный принялся его ждать, дергаясь и постукивая пальцами по столу.

— В память о друге, — пожал плечами Маржанов. — Твоего отца понять можно.

— В память о друге… — хмыкнул Володя. — Этот урод отморозок конченный. У него все на роже написано. Ты видел, с каким он остервенением пинал того алкаша на улице?

— Да уж… Козел.

— Нашему бравому оперу уже давно плевать на работу. Да и на себя. Каждую ночь слышу, как он углы сшибает и бутылками звенит… Зато этого упыря он вытаскивает каждый раз… Раньше упыря брали за пьянку. Потом за драку в «Железке». Помнишь, мы тоже там рейдовали…

— Может быть.

— Теперь драка и анаша. А что потом? Мокруха?

Тип с утиным носом вышел из туалета и вернулся за столик. Тихо бросил что-то нервному. Тот поспешно вскочил и, стараясь не сорваться на бег, заспешил в туалет.

— Смотри, — шепнул Володя.

— Куда?

— А вон. Не пялься только. Без палева.

— Что там? Чувак пиво пьет.

— Чувак только что наркоту толкнул. К нему подсел пацанчик, тусанул ему деньги. Чувак оставил наркоту в туалете, чтобы не из рук в руки передавать. И сейчас пацанчик поскакал забирать закладку. Смотри.

Нервный вышел из туалета. Возбужденный, в предвкушении скорого кайфа, он лишь быстро сказал что-то типу с утиным носом и скрылся.

Маржанов усмехнулся.

— Сыщик, блин. Мы отдыхаем, расслабься.