Моя шоколадная беби - Ольга Степнова Страница 10

Девушка принесла кофе, и Катерина задумалась, не заказать ли коктейль. Ведь лето. Отпуск. Она выглядит как Наоми Кэмпбелл на обложке журнала. Нет, лучше. Эротичнее! Пока она раздумывала, девушка, мелькнув ножками – спичками исчезла. Вот если бы у Кати была дочка, она бы ей объяснила, как одеваться так, чтобы превратить недостатки в достоинства. Но у Кати никогда не будет дочки и пора перестать прикидывать на себя чужой наряд – шкуру мамочки.

Говорят, есть два типа женщин – мать и Клеопатра. Матери пестуют своё потомство, Клеопатры сводят с ума мужчин. Говорят, что эти качества вместе не уживаются. Быть Клеопатрой Катерине нравилось, и только чистое любопытство заставляло её иногда думать о том, что чувствуют и как живут «мамашки».

Они не носят маленьких сумочек, где только зеркальце, помада и пудреница. Они таскают сумищи, бока которых трещат от напора продуктов, и не всегда они прут эту ношу лишь до машины. Частенько они спускаются с нею в метро, поднимаются на высокие этажи. Они маются с неудобными колясками на московских улицах, где ничего для этих колясок не приспособлено, они плохо накрашены, у них беспокойные, тревожные лица, которые трудно назвать счастливыми. «Трудно», – каждый раз убеждала себя Катерина, при случае старавшаяся заглянуть в чужую коляску.

– Мадам любит горький кофе? Кофе без сахара, молока, и даже без минеральной воды? – Он произнёс это по-английски и был в этом неоригинален. Попробовал хотя бы французский. Впрочем, он мог и не знать французского.

– Мадам любит, мадам любит, – пробормотала Катерина тоже по-английски, потому что так и не выучила французского.

Она знала, он стоит у неё за спиной в тёмном костюме, белой рубашке и бабочке, невесть откуда приземлившейся с утра на дорогой прикид. У него чёрные волосы, профиль полководца, и возраст, позволяющий думать об опыте, такте и хорошем достатке.

– Разрешите составить компанию?.. – это было плоско, совсем не подходило к бабочке, но Катерина кивнула.

– Валяйте, – без церемоний, на русском сказала она.

– О? – удивился он. – Вы учились в России?

– Нет более российского продукта, чем я, – засмеялась Катя. – Цвет кожи только подтверждает это. У всех истинно русских есть свой прадедушка Ганнибал.

Он сел напротив и вежливо рассмеялся, давая понять, что оценил её шутку. Вверху, над его головой, был закреплён телевизор, и в отличие от других таких заведений, он был настроен не на музыкальный канал, а на информационный. Шли новости, и какой-то дядька, очень похожий на подсевшего господина, витиевато рассуждал о налогообложении. Катерина мысленно пририсовала дядьке бабочку вместо галстука. Получилось смешно – бабочка не шла к гневным рассуждениям о налогах. Катерина рассмеялась.

– Слушайте, так вас и зовут-то, наверное, Таня?! – продолжал быть плоским господин.

– Мы знакомимся? – Катерина перестала улыбаться и пожалела, что спровоцировала этот инцидент.

– Вы разрешили составить вам компанию, – вежливо напомнил господин.

– Катерина Ивановна.

– Роберт. Тоже Иванович.

Кофе показался излишне горьким, утро не таким уж и солнечным, а господин, при ближайшем рассмотрении оказался изрядно посечён молью: седые виски, костюмчику сезона три, бабочка – глупый фарс.

«Ты ездишь на старой «Мазде» с правым рулём, у тебя бэушный мобильник, растолстевшая жена, и дети, которые сосут кровь, – поставила диагноз Катерина. – Наверное, ты отправил жену в подмосковный санаторий, а сам решил взять от жизни то, что тебе полагается. И тут – я. Наоми Кэмпбелл. Нет, лучше. Катерина Ивановна».

Телевизор над его головой мерцал, и ведущий выдал нарочито многозначительно:

– А теперь криминальные новости.

Катерина никогда не смотрела телевизор. Голубой экран представлял основную угрозу её лёгкой и беззаботной жизни. Только там она могла увидеть человека, при виде которого могло остановиться её сердце… Она надеялась, что только там.

– Катенька, я закажу вам коктейль?

– Спасибо, но я за рулём.

Третьим собеседником оказался телевизор.

– Трое преступников вчера вечером совершили дерзкое ограбление центрального отделения «Приватбанка».

– Хорошо, тогда пирожное «Антре».

– Большое спасибо, но сладкое с утра – это лишнее.

– Как сообщает РИА «Новости» со ссылкой на источник в правоохранительных органах, трое неизвестных вошли в помещение банка и, угрожая пистолетом, сковали наручниками троих сотрудников банка и охранника.

– Вашей фигуре ничего не грозит! Попробуйте! Я сам привёз рецепт из Италии!

– Вы?!

– Затем преступники потребовали от них открыть сейф. Однако служащие отказались подчиниться налётчикам.

– Я лично езжу по всемирно известным кондитерским и собираю рецепты. Вам не повредят ни взбитые сливки, ни шоколадный крем! Мои девочки научились отлично готовить «Антре». Лучше чем в Риме!

– Ваши девочки?

– Тогда неизвестные стали сами искать ключи от сейфа, и тут между ними возникла ссора.

– Мои! Это моё кафе!

– Ваше?!

– Ну да. – Он был доволен произведённым эффектом.

– Один из грабителей выстрелил в сотрудницу банка.

– Давайте ваше римское пирожное, Роберт, тоже Иванович!

– Галочка, нам «Антре»!

Не такой уж у него и потрёпанный вид. Седые виски – импозантны, бабочка – прихоть небедного, костюмчик тянет на тысячу баксов.

– Другой нападавший попытался остановить расправу над служащими, но сам получил от своих подельников пулю в живот.

Девочка Галочка принесла пирожное, при виде которого Катерина почувствовала тошноту и головокружение.

«Пулю в живот».

– Я не похож на хозяина кафе? – вкрадчиво поинтересовался Роберт Иванович. Он явно кокетничал и ждал комплимента.

– Не очень.

– И на кого же я похож?

– На дирижёра. Вам подошёл бы фрак, симфонический оркестр и бурные аплодисменты.

– Ха-ха. У вас нестандартное видение.

– Тем и живу. Ха-ха.

– Кушайте, кушайте. Я угощаю.

– Раненая женщина, несмотря на то, что была в наручниках, сумела нажать тревожную кнопку. Нападавшие, опасаясь задержания, стали уходить, и тут раненый грабитель предложил им забрать сейф с собой.

– Ваша жена тоже работает в этом кафе?

– Я вдовец.

– Отлично! Трое детей?

– Вы кушайте, кушайте. Взрослый сын, живёт за границей, устроен.

– Да вы лакомый кусочек, Роберт Иванович!

– Вы тоже, Катерина Ивановна!