Закадычные - Инна Тронина Страница 10

Вот она, легендарная Выборгская сторона, думала Оксана, шагая по тротуару и цепким взглядом окидывая окрестности. Если бы не чужие громоздкие трамваи, её можно было бы перепутать с Пресней. Похоже, со следователем Милявской можно будет найти общий язык. Никогда не подумаешь, разговаривая с ней по телефону, что женщина эта двадцать лет как должна быть на пенсии. В прокуратуре её авторитет непререкаем, но нестандартный подход к делу многим начальникам действует на нервы. В любом случае побеседовать стоит. И сама Милявская призналась, что ещё не работала на пару с частным сыщиком.

— Никогда не поздно познавать мир! — удовлетворённо сказала Галина Семёновна. — Приходите, Оксана, кофе попьём. Я постараюсь помочь вам. Впрочем, а вдруг это вы мне поможете…

— А неприятностей не будет? — осторожно поинтересовалась Оксана. — Вдруг узнают в прокуратуре? Скажут, что вы права не имели…

— Ох, девочка, не смешите меня! — пропела Галина Семёновна в трубку. — Да кого я могу бояться в семьдесят пять лет? Дальше того света не сошлют, а мне так и так уже пора готовиться. Приходите.

— Зачем вы так о себе? — Оксана не оценила мрачного юмора. — И без того слишком много происходит трагедий. Я обязательно приду!

Оксана запомнила адрес и без труда нашла пятиэтажку из серого кирпича, пристроенную к куда более новому дому. В тенистом дворике прохаживалась маленькая старушка с пенно-белыми кудряшками и через тёмные очки то и дело поглядывала в сторону проспекта. Едва увидев Оксану, старушка сразу же засеменила ей навстречу. Это и была Галина Семёновна Милявская. Она не утерпела, спустилась, чтобы встретить гостью у подъезда.

Летнее платье в рассыпанный по чёрному фону белый крупный горошек, белые босоножки на платформе, гранатовый браслет, соломенная шляпка — всё это придавало колорит облику заслуженного следователя. Оксана вспомнила своих недавних попутчиц и решила, что эта пожилая дама совсем не такая. В её глазах светился ум, а душа до преклонных лет оставалась юной.

— Вы — Оксана Бабенко? — громко спросила Милявская.

Наверное, она не очень хорошо слышала, и поэтому старалась говорить чётко, внятно.

— Да, я, Галина Семёновна.

Оксана по привычке проверила, крутится ли рядом кто-то подозрительный. Но по двору расхаживали только вороны, а в лужах купались радостные воробьи.

— Я вас такой и представляла. Успешная, красивая, продвинутая молодая особа, одетая «от кутюр». Поднимемся ко мне, попьём кофе с ореховым тортом. Вы не думайте, я далеко не всех приглашаю домой. Таких случаев единицы.

Оксана, обрадованная приятной встречей, уже хотела спросить, по каким параметрам следователь подбирает гостей, но постеснялась. Милявская бесцеремонно схватила гостью под руку и повела её к подъезду, а сама продолжала говорить, горестно качая головой.

— Значит, вы работаете в интересах Максимовых? Да-да, кошмар! Несчастное семейство, сколько горя за один год на них свалилось! На Алиночку смотреть жутко. Она сейчас экзамены сдаёт, а приглядеть-то некому. Что мужчины могут? Отец между гарнизоном и домом разрывается. Дед, боюсь, сопьётся совершенно. А ведь какой был молодец! И, пожалуйста, деградирует на глазах. Вот моя дверь, сейчас достану ключ. Вы не удивляйтесь тому, что в комнатах запустение. Я живу одна, вся в допросах, протоколах, экспертизах. Видно, такая судьба мне предначертана. А вы, шикарная, зачем свой век заедаете? — Милявская пропустила гостью в прихожую. — Не жалеете ещё, что связались с этой мутотенью?

— Я люблю свою работу.

Оксана огляделась. Прихожая обставлена добротно, но старомодно, и явно ждёт ремонта. Но если старушка живёт одна, да ещё целыми днями пропадает на службе, ожидания эти напрасны. Гардероб красного дерева, полка, пуфик, коврик — всё из далёкого прошлого; кое-что можно дорого продать.

— Люблю, — повторила Оксана, — иначе давно бросила бы. Я не представляю себя никем другим.

— А ещё говорят, что молодёжь нынче пошла беспринципная да ленивая! — возмутилась Милявская из-за дверцы стенного шкафа. — Вот вам тапочки, дорогуша. Дверь в ванную прямо. Полотенце чистое висит рядом с раковиной. Кстати, второй раз в жизни вижу благополучного молодого человека, который сознательно идёт на жертвы. Как мне кажется, пассионарии есть в каждом поколении, но их крайне мало. Как раньше, так и теперь люди в основном серые, обыкновенные, недалёкие. Это враньё, что прежде кругом были одни герои, а сейчас — сплошь вырожденцы…

— А кто был первый? — Оксана переобулась и пошла в ванную

— В прошлом году совершенно случайно повстречалась с майором милиции, с Петровки, между прочим. Респектабельный, образованный, настоящий светский лев. Был вхож в бомонд, имел перспективы, связи. Ездил на «Гелендвагене». Кстати, у вас авто какой марки?

— «Ауди-Кватро», — ответила Оксана, намыливая руки.

— Вот видите! Казалось бы, вы оба — типичные представители так называемой «золотой молодёжи», для которой нет ничего святого. Но ошибочно думать, что настоящая, не сусальная святость — это обязательно тюря, лохмотья и крест на пузе. Для меня свят тот, кто сознательно, имея выбор, во имя своих убеждений пошёл на жертвы и лишения. Тот человек, о котором я говорю, потерял всё — репутацию, имущество, свободу. Формально он — преступник, потому что лично застрелил двух главарей опаснейшей банды и их охранника. Но иначе было никак не остановить этих нелюдей, и майор сделал свой выбор. По должности я обязана осуждать его, но сердцу не прикажешь. Он получил за это не орден, как было бы на войне, а десять лет строгого режима. Я ночами не сплю, потому что ничем не могу помочь. Выжил бы только! Вернулся бы! — Милявская тяжело вздохнула. — Проходите, и сразу за стол! Торт уже нарезан, кофе сварен, а больше ничего я приготовить не успела. Но о деле можно поговорить и так, верно? Я выложу свои факты, вы — свои. Устраивает?

— Конечно, я на любые ваши условия согласна! — горячо заверила Оксана. — И на такое даже не рассчитывала. Много времени у вас не отниму…

— Вы моё время не отнимаете. Я вам его сама отдаю. Считаю свинством не помочь коллеге, да и сама горю желанием раскрыть убийство Максимовой. Сколько людей прошло передо мной, а эту семью особенно жаль! — Галина Семёновна быстро разложила куски торта по тарелочкам, разлила кофе. — Я искренне заинтересована в том, чтобы преступники понесли наказание. Вынуждена признать, что официальные структуры оказались бессильны. Мне абсолютно безразлично, кто именно добьётся успеха. Если этим человеком окажетесь вы, я стану горячей поклонницей частного сыска. Вы не стеснены нашими инструкциями, можете действовать по своему усмотрению. Не оглядываетесь постоянно на начальство, не дрожите перед прокурорами и генералами. Но и у меня есть права, которых недостаёт вам. Нам необходимо действовать вместе. Не забывайте о кофе, остынет!

— Спасибо, всё очень вкусно.

Оксане было неловко обсуждать трагедию Максимовых, попивая кофе с тортом, но она понимала и Милявскую. Бывалые врачи часто обедают, не обращая внимания на лежащий тут же труп; так и следователь давно уже не подбирает темы разговоров к тому или иному занятию.