Пакости в кредит - Галина Куликова Страница 10

— Отвратительно, — призналась та.

— А что? — обиделся Капитанов. 1— Обращение квсенародно любимому фильму, возвращение к старым ценностям…

— Давайте-ка проберемся в офис, — перебила егоСофья. — У меня еще куча звонков.

— У меня тоже, — подхватился Вася. — Естьдаже один глубоко личный.

Они пробились сквозь толпу небрежно одетых жильцов изакутанных в пальто и шубы зевак со стороны.

— И чего они высматривают? — передёрнула плечамиСофья.

— Хотят увидеть труп, — охотно пояснилКапитанов. — Чтобы в кровь ворвался адреналин и пощекотал им печенку.

— А кроме того, эта шляпа здорово всех удивила! —добавил раскрасневшийся Веня, перескакивая через две ступеньки. —Представляете, почти голый труп в шляпе!

Софья решила для себя, что представлять это не станет, а,напротив, постарается побыстрее забыть. До пяти она занималась текущими делами,вела активные телефонные переговоры и даже поучаствовала в производственномсовещании. В пять села выпить чаю с печеньем и тут вспомнила про Ардочку.Недолго думая, схватила записную книжку и принялась обзванивать знакомых,которые могли знать какие-то подробности о жизни Зимодаскиной. Благохудожников, фотохудожников и дизайнеров в списке ее знакомых числилосьнесметное количество. Четвертый звонок оказался удачным. Приятельница, котораяв настоящий момент работала в толстом журнале, радостно переспросила:

— Что я знаю про Ардалину? Да практически, все! У нееесть молодой любовник, ему всего двадцать четыре — Леонид Кисурин. Он называетсебя Лео. Просто персик, скажу я тебе! Работает моделью. Его торс рисуют,фотографируют и снимают на кинопленку десятки творцов. Судя по всему, он отэтого тащится!

— Слушай, а ты не в курсе, этот Лео никак не связан сКошеваровым? — тут же поинтересовалась Софья.

— Понятия не имею. Но можно запросто узнать. ПозвониКошеварову и задай этот вопрос.

— А что я ему скажу?

— Скажи, что ты видела Лео на каком-нибудь снимке инаходишься под большим впечатлением. Скажи, что твой босс решил снять его длярекламы какой-нибудь потрясающе известной фирмы. Кошеваров купится, конечно. Тыведь работаешь в «Артефакте», дорогая! Кстати, а зачем тебе на самом деле всеэто надо?

Софья долго лепетала всякую ерунду, потом повесила трубку ипозвонила Зимодаскиной.

— Я доверенное лицо Дымова, — сказала она. —У вас есть телефон студии Кошеварова?

— А вам зачем? — с глупым любопытством спросилата.

— Занимаюсь вашим делом, — насмешливо ответилаСофья.

Зимодаскина неохотно продиктовала номер и тут жепоинтересовалась:

— А что вы будете у Кошеварова спрашивать?

— Я не раскрываю методы ведения конфиденциальныхдел, — важно сказала Софья. — Но вы не волнуйтесь, все будет хорошо.

— Да нет, я как раз волнуюсь, — буркнулаЗимодаскина и повесила трубку.

Едва Софья протянула руку к телефону, как снова зазвонилмобильный Дымова. Подумав, что это Зимодаскина, которая наверняка забыла что-топояснить, Софья бодро откликнулась:

— Алло!

В трубке, однако, прозвучал совершенно незнакомый голос.Тоже, кстати, женский.

— А где Дымов? — глупо спросил голос.

— Дымов занят, но я его доверенное лицо, —отрапортовала Софья.

— И я могу сказать вам все? — осторожно спросилголос.

— Все! — подтвердила Софья, хотя не была уверена,что ей захочется слушать.

— Это Тулускина, — переходя на громкий шепот,сообщил голос.

«Бог мой! — завела глаза Софья. — Тулускина,Зимодаскина… С ума можно сойти!» Тут она вспомнила, что когда прослушивалакассету, вставленную в диктофон Дымова, Под номером пять там значилось:«Держать в уме Тулускину». Видимо, Тулускина посчитала, что Дымов слишком долгодержит ее в уме.

— Говорите, — потребовала Софья.

— Вы знаете, что должен сделать для меня Дымов?

— В общих чертах, — солгала та.

— Он должен вернуть меня мужу!

— Кхм… — сказала Софья, не представляя, что бы этозначило. Однако умная Тулускина тут же все объяснила буквально в двух словах:

— Два месяца назад я сбежала из дому с молодымлюбовником. Однако он оказался низким и мелким человеком. К тому же бедным.

— И где вы сейчас?

— Все еще с ним! Мы снимаем крошечную квартирку в ЮжномБутово, но я мечтаю возвратиться домой.

— А что вам мешает? — тупо спросила Софья.

— Как что? Совесть, разумеется. Если я сделаю мордукирпичом и появлюсь на пороге дома, муж, пожалуй, спустит меня с лестницы. Яоставила ему ужасную записку, где говорила о разрыве в самых варварскихвыражениях!

«Вряд ли это совесть», — подумала Софья, а вслухпоинтересовалась:

— И Дымов должен был…

— Сочинить для меня какую-нибудь потрясающую легенду. Ну,чтобы эта записка вылетела из памяти моего мужа, так как ничего не стоила бы,по его мнению, по сравнению с тем, что якобы со мной произошло.

— А что, сама вы не можете ничего придумать? —удивилась Софья.

— Придумать-то я могу, — вздохнулаТулускина. — Вот подтвердить то, что я придумаю, будет нечем.

— То есть Дымов должен был создать для вас приемлемую ипроверяемую легенду.

— Вот-вот, — обрадовалась та. — Как длясекретного агента, понимаете?

— Понимаю… — пробормотала Софья. — Только не знаю,что тут можно сделать. Дымов пока еще ничего не создал, это я точно знаю.

— Ах! — сказала Тулускина. — Конечно, меняникто не гонит из Южного Бутова, но хотелось бы побыстрее помириться с мужем.

— А как его зовут? — спросила Софья. — И гдеон проживает? Да, и еще… чем он занимается?

— Зовут его Тулускин Валерий. Мы с ним тезки, потомучто меня зовут Валерией. Адрес я вам сейчас продиктую, а занимается он тем, чтоуправляет магазином для охотников.

— Он что, директор?

— Да нет же, владелец. А рядом с магазином у него ещеесть бар «Костерок», тоже в охотничьем стиле.

— Полагаю, он любит стрелять из ружья и всетакое? — с опаской спросила Софья, предположив, что ей придетсявстречаться с этим типом.

— Он очень мирный, — заявила Тулускина. —Когда не ревнует.

— Так-так, — пробормотала Софья и записала адрес.

«Зачем я это делаю? — подумала она, когда разговорокончился. — Мне что, больше всех надо? Возможно, оттого, что меня непускают к Дымову, я так рьяно хватаюсь за его дела?». К Дымову ее действительноне пускали. К нему вообще никого не пускали, хотя в ответ на вопрос, каково егосостояние, дежурная сестра неизменно отвечала: «Средней тяжести».