Посмотреть в послезавтра - Надежда Молчадская Страница 10

– Так зачем лекарь приезжал?

– Ты меня не торопи, если хошь дослушать. Отвез меня Ленька до дому с товаром, в избу зашла – так и ахнула, тетку уже не видала, тольки пыль и грязь кругом. Принялась избу намывать, скакала по избе как ужалена, а еще пироги напечь, в обчем, к вечеру управилася. В избе чисто и на душе хорошо. Сама выкупалася, чистое надела и села возле окна с пирогами гостя ждать. Ночь уже на дворе, слышу: «му-му» – корову заводят к Марфе во двор. Вот табе еще новости! За какие такие коврижки им скотину, а мне постояльца? Ведь не разрешали нам на подворье скотину держать. Звезду старый председатель еще жеребенком пригнал к Леньке, а как лошадка подросла, выделил ему телегу – хромоту, наверное, пожалел. Так вот, слушай дальше. Сижу я, значит, все время в окошко выглядываю, уж давно месяц в небе, а постояльца все нет. Через некоторое время слышу – Ленькина телега скрипит. Разозлилась на няво, вот шалопай, скольки раз просила колеса смазать, цельный день в ушах звенит после езды с ним. Так и есть, Ленька с лекарем прибыли. Уткнулась в окно разглядеть постояльца, чуть нос сабе не сломала. Затрясло мене от волнения. Ленька Звезду привязал, смотрю – идут, толком ничаво не видать, темень на дворе. Я от окна отпрянула, спину выпрямила, жду появления, сердечко тук-тук-тук, так и хочет выпрыгнуть наружу. В сенях дверь хлопнула, ну вот, сейчас зайдуть. Зашли, Ленька такой важный, расхорохорился. «Дотька, принимай гостя», – да так громко сказал, зараза. Я привстала. «Владимир», – сказал и протянул мне руку. Я обхватила ее двумя руками и начала трясти. «Авдотьей меня кличут», – сказала. Какой красавец, подумала я, и одет не по-нашенски. Высокий, зубы белющие, глаза зеленые-зеленые, а волосы как смоль.

«Располагайтесь, будьте добры», – и показала на табурет. На Леньку зыркнула – и яво как водой смыло. «Чаю хотите?». «Да нет, я не голоден». Вежливый такой, обрадовалася. Ну, обстановка все така же. Все показала, как и табе. Спать легла на улице, днем вытащила теткину кровать и поставила под яблонею: боязно с мужиком в избе спать. С тех пор там кровать и стоит.

Лето стояло на дворе, звезды светят ярко, все не могла заснуть, одни глаза яво вспоминала. Уже светать начало, тольки тогда и заснула. Вот и пришла ко мне любовь нежданно-негаданно. Ленька пришкандыбал с банкой молока и стал шептать на ухо: «Степаныч приказал удоем с тобой делиться, а то отымет корову. Ты буди лекаря, по делам ехать надо». Я яму: «Да иди ты уже отседова, во дворе подождешь». Ленька мне: «Да сам знаю, командирша выискалася». Дверей нету, одна завеса, тут он и проснулся от Ленькиного шепота.

Вышел он, как тольки што наутюженный, с саквояжиком в руке. Улыбается мне: «Доброе утро. Я уже давно не сплю, успел пирогов ваших отведать. Вкусно готовите, Дотя, можно я Вас так буду называть?». «Зовите, как Вам нравится», – ответила, а он: «Ну, до вечера, Дотя».

Уезжал каждое утро и возвращался к вечеру. Стряпала да обстирывала, он на мене никакова внимания не обращал. Как приедет, покушает, а потом в тетрадку все пишет, пишет. Заглянула раз тайком – там буквы, цифры одни, ничаво не могла разобрать.

В один вечер вернулся пораньше, довольный такой, и говорит: «Ну что, Дотя, скоро съезжать буду», а мое сердечко так заныло, радость прям какую мне принес. Видимо, подметил, што я в лице переменилась. «Не грусти, возможно, я вернусь в ближайшее время. Давай, Дотя, пообедаем вместе». Ну, опосля такова приглашения голова моя савсем кругом пошла, быстро стала накрывать на стол. В обчем, сели мы друг против друга, я все смотрю на Володю, глаз не могу оторвать. Предложил выпить, достал бутылку из саквояжика, цветом на чай похожую. «Да вообче-то непьюща», – сказала. «Ничего, иногда даже полезно, это я вам как доктор говорю. Сегодня у меня особенный день. Одному пить не хочется». «Ну если маненько, то ладно». Поставила стаканы, он налил – запах, как от раздавленного клопа, я закрыла нос пальцами и выпила. Он засмеялся: «Какая Вы смешная, Дотя». Ну, тут меня и понесло:

«Расскажите про семью свою, про мамку, про тятьку». Он мене поправлят: «О маме, о папе». Мы привыкшие так гутарить, народ в колгоспе отовсюду здеся. Все по-своему лепечут. Рассказал, как дружно жили, как елку на Новый Год рядили, интересно мне все было слушать.

Ну вот. Посетил меня грех. Задумала влюбить в сабе. К тетке добрая половина женщин переходила за энтим отваром.

«Лошадина прыть» называтся. Бабам отвар отдавала и приговаривала: «Будет любить, на другу юбку не глядить». Заинтересовалася, стала тетку пытать, что за сила така. Она мне отвечат: «Детей стругать помогат. Рано табе еще про это знать». На будуще смотри, тольки мужик под подол полезет, сразу дитятю в нем принесешь». «Да не будет такова никогда».

«Ой, девка, не зарекайся, век длинный, все може приключиться», – и как в воду смотрела. Подливать стала в чай Володе отвар, подействовал, а через недельку уехал. Обещал вернуться. Строго-настрого приказал к аппарату в садочке не подходить и на чудо-звон не реагировать и никому не показывать. Так вот што еще учудила: в последню ночку стекляшки у Володи с саквояжика вытянула да с тетрадочки листочек вырвала на память. Все равно вся исписана одинаковым, не должен был заметить. Думала так: кинется, а стекляшек не хватат. Приедет за ними, заодно и повидаемся. Вишь как, не вернулся, не простил мне энтой подлости. Дальше – больше: забрюхатела, срам-то какой, живот перетягивала, на люди было стыдно показываться. Леньке приказала молоко на крыльце оставлять, а то растрезвонит новость таку. Володя не ехал, живот уже выше носа, што делать с энтим срамом, не знала… Надумала порешить сабе. Заварила травку сонную и вдобавок влила Володину стекляшку. Положила ее на стол. Припрется Ленька, увидит стекляшку, потом Володе расскажет. Мол, так и так, любила вас, сраму не пережила. Вот так дура была! Ленька на третий день увидал, што молочко не забираю, вошел в избу поскандалить и увидал мене в беспамятстве. Побег к председателю на доклад, увезли мене куда-то. Жалко, дитятю загубила. Ленька рассказывал, вернули мене спящу, Марфа цельный месяц за мною ухаживала. В один день проснулася как ни в чем не бывало. Тольки помнить стала плохо. Вот и вся моя любовь… Хватить на сегодня, спать табе пора, завтра на работу ехать.

Мы разошлись, я улегся, полночи ворочался, не мог заснуть. Странное место, и будка тоже. Зачем она ей? Ни разу на жизнь не пожаловалась. Надо учиться у нее. Много недовольств испытывает человек. Вот, к примеру: чай остыл – я уже злюсь. По сути, много ли человеку надо? Да, у меня большие запросы, как говорит моя мама. Хочу машину, квартиру в центре, отдыхать в фешенебельных гостиницах… Да мало ли что еще взбредет в голову, не прошу же я достать билет на Луну. Хочу жить комфортно. Одному человеку это жизненная необходимость, другому достаточно довольствоваться малым. Может, чувствительность разная к окружающему миру, как говорит Авдотья, закат и рассвет наступят и без знаний, много чего происходит вокруг без меня, но это не означает, что я не должен совершенствовать свои знания. Конечно, люди, живущие на земле, а не выросшие на асфальте, ближе к природе, и у них свое видение жизни, аппендицит шепотом не вылечишь, его необходимо оперировать, и никакая трава-мурава не спасет.

К примеру, наша лаборатория занимается научными разработками во имя спасения человека. А ведь спасаем больных, а среди них столько мрази! Определенно, повлияло на меня это местонахождение, какие-то глупые рассуждения лезут в голову… Интересно, если бы я здесь родился, что бы я здесь делал? Как Ленька, ездил бы на Звезде в сельмаг, либо в колхозе землю обрабатывал. Нет, лучше, как Авдотья, знахарем был бы. Выбор не большой, только при одной этой мысли меня охватил ужас. Стоп, я родился там, где мне совсем неплохо, и свою жизнь ни на что не променяю. Что со мной? Такое впечатление, что меня уговаривают остаться. Бред! В какой момент и на какой мысли я заснул, уже не помню.