Будь что будет - Марина Серова Страница 10

Он отхлебнул томатного сока, которым мы основательно запаслись в магазинчике рядом с больницей, и, открыв «бардачок», вручил мне толстую пачку больших черно-белых снимков.

Не так страшен черт, как его малюют. Скелетик как скелетик, однако головенка и вправду была большой.

— Так в чем же ценность этих книг? — напомнила я суть проблемы, разглядывая фото открытого ларчика с монетками.

— Думаю, что они являются ключом к описанию места, где спрятано нечто. Золото разложено по углам скорее всего для тупых и жадных.

— Объясните.

— Главная информация содержалась на основании золотой статуэтки. Помните, она торчала у него во рту. Получается, он как бы говорил с ее помощью. Тысячу лет назад на ней был выбит следующий текст: «Я Вуатор умерший в не полные двадцать. Ты мой наследник нашедший могилу будь достойным меня. Разгадай загадку и найди источники счастья».

Над переводом мой знакомый бился около недели. Древнекитайский быстро не дается.

— Значит, где-то в степи закопано то, что способно сделать человека счастливым?

— Счастливым, по мнению карлика-колдуна.

Для него это мог быть и бурдюк с водой.

— Но вы ведь так не считаете?

— По логике вещей мы вообще не должны были найти могилу. Это мог сделать только наследник. Мы же ткнули пальцем в небо.

— А почему китайский?

— Карлик был явно образованным человеком и, судя по книгам, знал не один язык. К тому же на металле легче выбить иероглифы, нежели арабскую вязь. Да, и знание китайского вряд ли было распространено в среде кочевников.

— Вы думаете, что его казнили, а перед смертью позволили написать послание потомкам?

— Иных версий пока нет.

— А как насчет «источников счастья»?

— Лучше не гадать, а искать. А для того чтобы иметь хотя бы небольшой шанс на успех, надо собрать воедино все предметы, находившиеся в могиле, включая и скелет этого Вуатора, он так просто свое наследие никому не собирался отдавать.

— Согласна. — Все это было очень интересно.

Пришла моя очередь признаваться.

— Вы должны знать. Когда на нас напали, Виктору задали вопрос о застежках, он безропотно сказал им, где они лежат. Из машины вытащили небольшой бумажный сверток и пакет. В пакете скорее всего были деньги за похищенные книги, а в свертке застежки. Забрали все, а Виктора…

Хальзов долго, по-старчески тряс головой, потом успокоился и, не поднимая глаз, сообщил:

— Жадность его сгубила, жадность. Значит, он ко мне домой лазил. Застежки эти от книг, и сделаны они из золота. — Старик ненадолго сник. — Постойте, зачем они тому, на кого работал Виктор? Я предлагаю разделиться. Вы будете заниматься поиском книг, а я в хранилище до мельчайших деталей воссоздам картину захоронения.

Здесь одно с другим здорово завязано.

— И существует некто, который знает, по крайней мере, не меньше нас с вами.

— Согласен. Надеюсь, вы мне поможете. — Хальзов достал «БСЛ-110ЧК» — большая саперная лопата, высота сто десять сантиметров, черная, крашеная.

Дедушке одному будет тяжело. Прощайте, ухоженные ручки.

— Кстати, откуда этот некто знает, что десять веков назад некий выродок спрятал где-то что-то? — двинул мысль дед, сидя на кочке и вытирая выступившую на лбу испарину.

— Да-а, — ответила я, выбрасывая из ямы землю. — Лучше скажите, сколько еще?

— Метр, — обрадовал Хальзов.

«Обильное питание способствует быстрому восстановлению сил. Но когда расход больше, чем приход, начинается дефицит. С другой стороны, в печени постоянно находится солидный запас энергии. Интересно, сколько я еще смогу прокопать?»

— Идите отдохните, я поковыряюсь.

Руслан Рустамович прервал мои мучения, и я неуклюже выкарабкалась на травку.

"Не могли как-нибудь попроще меч спрятать.

Присыпали бы землей в метре от ямы, никто в жизни бы не нашел.

Говорят, подобные настроения — от недостатка витаминов".

— Если установим канал, по которому произошла передача информации, сможем выйти и на человека.

Копать было тяжело. Все усилия старика были направлены на увеличение размеров «котлована», поэтому ответом мне был лязг лопаты.

— Я прочитала упомянутые вами рекомендации по гипнозу. Думаю, что и в наше время безтолку учиться дурманить людей по книгам, нужен учитель. Подобные знания представляли в те времена определенную ценность, так как могли дать человеку возможность подняться над обычными людьми. Вероятно, существовали целые кланы колдунов, которые хранили свое наследие втайне.

— Не исключено, — согласился он, терзая землю.

— Может, существует какая-то легенда об этом карлике, которая передавалась из поколения в поколение? Вы выставили находки в музее, и кто-то, зная легенду, смог сопоставить факты.

Позвольте узнать, из чего состояла экспозиция?

«Проснулся» Хальзов после десяти минут плодотворного пыхтения. Я уже и не надеялась получить хоть какой-нибудь ответ.

— Только лошадей и золотого будду.

— Так на нем все написано, хоть и на древнекитайском.

— Слишком мелко, да и через стекло витрины всю надпись не увидишь. Мы не должны отрицать возможности перевода, что называется, с листа, но знание даже всего текста само по себе ничего не дает. Мы же с вами тоже знаем текст, и что? Нет, должно быть предание или, говоря современным языком, какая-либо другая инструкция.

— Упоминание о данном событии в летописях.

Господин директор выпустил лопату и разогнул спину.

— Мысль стоящая, надо будет кое с кем поговорить, — пыхтя согласился он. — Не хотите поработать?

22.10. Я вошла в подъезд и, шаркая по ступенькам, поднялась на первый этаж, к лифту.

После аварии, пальбы, обморока, больницы и интенсивной работы тело просило основательного отдыха. Ручки болтались вдоль туловища, как плети, а ножки еле двигались.

— Спать, спать, спать. Спать, спать, спать, — повторяла я, ковыряясь в замочной скважине. — Бай-бай, бай-бай, то-о-олько бай-бай.

Наконец добралась.

— А мы все-таки нашли его, — похвалила я сама себя и включила свет.

Как оказалось, подводить итоги еще не время.

Мою конурку перетрясли сверху донизу и обратно по несколько раз.

Я здорово устала и поэтому воспринимала все происходящее не слишком ярко. Ко мне залезли не впервой. Нечего психовать. Да, дверь открыли чистенько, но аппаратура на месте, серебро — тоже. Из столов все вытрясли, тряпки перерыли.