А ларчик просто открывался - Марина Серова Страница 10

— А вы похудели, Танечка, — сказал Юрий Борисович, поднимаясь мне навстречу, — но прическа вам очень к лицу. И вообще, вы, как всегда, прекрасно выглядите.

— Спасибо, — ответила я, невольно вспоминая о своих роскошных синяках. Да и прически у меня никакой не было, но Борисов всегда умел делать комплименты.

— Надеюсь, вы не слишком торопитесь, Танюша. А то в коем-то веке выбрались навестить старика… Устраивайтесь как вам удобно. Сейчас мы сообразим что-нибудь перекусить, а пока отведайте вина. Это с моего собственного виноградника. Чистый нектар — никаких суррогатов.

— Юрий Борисович, может быть, мы сперва поговорим о деле, а уж потом отметим нашу встречу? — сказала я, извлекая из сумки бутылку коньяка и протягивая ее гостеприимному хозяину.

— Это что, настоящий, армянский? — воскликнул Юрий Борисович, восхищенно разглядывая этикетку. — Ну, ублажили! Знаете, чем старика порадовать. Просто подарок богов! Вы располагайтесь здесь, Танечка. Я, конечно, постараюсь ответить на все ваши вопросы, только, с вашего позволения, все-таки сначала придумаю какую-нибудь закуску. Хотя закусывать чем бы то ни было такой роскошный коньяк — только продукт портить. Я сейчас вернусь, а вы не скучайте, Танечка. Можете пообщаться с Фредди, думаю, вы с ним подружитесь.

Юрий Борисович скрылся в домике, а я опасливо посмотрела на дремлющего миттельшнауцера. Честно говоря, дружиться мне с ним совершенно не хотелось, поэтому я присела за стол и налила себе вина из большого графина, стоящего на столе рядом с тремя высокими стаканами.

С Юрием Борисовичем я познакомилась случайно и довольно давно, но до сих пор не могу похвастаться, что много о нем знаю. Мне лишь известно, что он работал в университете, где преподавал историю русской литературы, и был страстным меломаном. При каждом удобном случае Юрий Борисович не упускал возможности похвастаться своей огромной коллекцией произведений классической музыки. При этом его литературные и музыкальные пристрастия странным образом сосредоточились на рубеже семнадцатого и восемнадцатого веков. Однако Юрия Борисовича совершенно нельзя было назвать человеком, оторванным от окружающей действительности и живущим в собственном искусственном мире. За последние годы он сколотил себе приличное состояние, причем основным источником его доходов явно была не преподавательская зарплата, даже с учетом его профессорского звания.

Однако последний факт меня совершенно не смущал. В наше время люди моей профессии не гнушаются помощью людей из любых социальных слоев, занимающихся самыми различными видами деятельности, в том числе не всегда вписывающейся в рамки закона. Я не была исключением. В работе мне помогали и воры в законе, и главари крупных мафиозных группировок, и самые обычные вокзальные бомжи. Поэтому на прошлое и настоящее Борисова мне, честно говоря, было глубоко наплевать. Просто в свое время я оказала ему неоценимую услугу и теперь смело могла рассчитывать на его поддержку.

Пока я размышляла о возможных источниках доходов моего искусствоведа, постепенно на столике летней кухни стали появляться изящные миниатюрные тарелочки и вазочки с весьма аппетитными на вид яствами, что, сказать по совести, несказанно меня обрадовало. То ли мысли, связанные с моим новым делом, то ли пребывание на свежем воздухе так подействовали на мой измученный желудок, но есть я захотела просто чертовски. Поэтому я не стала спорить, когда Юрий Борисович предложил «легко перекусить», прежде чем приступить к делу.

Мы выпили по рюмочке коньяка, закусили балыком, жареными раковыми шейками, бутербродами с икрой и другой не менее изысканной мелочью. Потом переключились на курицу-гриль, приготовленную по совершенно неизвестному мне рецепту, но неимоверно вкусную. Заели все это огромным количеством самых разных овощей и фруктов. Одним словом, к концу нашего «легкого перекусывания» я была просто нетранспортабельна. О деле думать было невозможно — хотелось лечь куда-нибудь на травку, в тенечек, и вздремнуть часок-другой, а еще лучше денек-другой или просто впасть в коматозное состояние.

Разделавшись с обедом, я, наплевав на все правила приличия, отвалилась на спинку стула, придав телу положение, наиболее приемлемое для переполненного живота, с неимоверным трудом добыла из сумки сигареты и с удовольствием закурила. Настроение было совершенно нерабочее, но откладывать разговор просто не было возможности. Поэтому я решила немедленно начать беседу.

— Юрий Борисович, если после такого шикарного обеда вы все еще в состоянии отвечать на мои вопросы, мне бы хотелось вам их задать.

— Танечка, солнышко, я полностью в вашем распоряжении. Слушаю вас самым внимательным образом, — сдержанно улыбаясь, ответил Борисов одним из своих любимых выражений.

— Тогда я приступлю. Как вы уже слышали, несколько дней назад был ограблен музей Радищева. Думаю, для вас не тайна, что на момент ограбления в музее располагалась выставка старинных икон из частной коллекции. Так вот, из всех ценностей, находившихся в музее, была украдена только одна-единственная икона, а именно — икона Тверской Богоматери. Я была бы вам очень признательна, если бы вы рассказали мне хоть что-нибудь об этой иконе. Моя признательность совершенно не знала бы границ, если бы вы поделились со мной соображениями относительно того, кому могла понадобиться эта икона. Насколько я понимаю, она была не самой ценной вещью в коллекции. Там остались иконы, за которые можно было бы получить гораздо больше денег, чем за украденную.

— Понимаете, в чем дело, Танечка, ценность подобных вещей далеко не всегда измеряется их реальной стоимостью. Возможно, для кого-то эта икона дороже всех сокровищ мира.

— Значит, вы думаете, что ее могли похитить какие-нибудь сектанты. Эта мысль приходила мне в голову.

— Я этого не говорил. Хотя и такую возможность полностью исключать не стоит, учитывая то количество одержимых, которое появилось в нашей стране за последнее время. Но я, честно говоря, имел в виду совсем другое. Я не знаю подробностей и всех обстоятельств преступления, поэтому могу только предполагать. Но представьте себе такую ситуацию. Вот живет человек, единственным смыслом жизни которого является собирательство. С виду он обычный коллекционер. При этом не важно, что является предметом его страсти: машины, марки, старинные монеты, картины известных художников, издания произведений любимого автора, наконец — старинные иконы. Здесь все зависит от его личных пристрастий и финансовых возможностей коллекционера, а также от его интеллектуального уровня. Так вот, живет он себе, живет, собирает потихонечку свои монетки, марки или иконы. Постепенно его коллекция разрастается и разрастается, и со временем он становится владельцем уникальной по объемам, а также по стоимости коллекции. Теперь смыслом жизни этого человека становится не просто стремление собрать как можно большее количество предметов, а завладеть абсолютно всеми, стать единственным в мире обладателем полного собрания. Я надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю?

Я слегка кивнула головой в знак согласия, и Борисов продолжил:

— Теперь перейдем к данному частному случаю. Допустим, что в нашем или каком-либо другом городе есть человек, страстно увлекающийся предметами церковной утвари, конкретно — старинными иконами. У него уже есть солидная коллекция икон, но для того чтобы она была полной, не хватает только одной — иконы Тверской Богоматери. Пока эта икона находилась в составе другой частной коллекции, он мог даже не знать о ее местонахождении. Но вот в местном музее организуется выставка икон. Наш коллекционер, назовем его условно «мистер Х», попадает на нее и обнаруживает там «свою», то есть недостающую икону…