Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать - Григорий Башкиров Страница 10

Мне была предъявлена большая продолговатая шишка. За этот довольно непродолжительный промежуток времени с Виктора Николаевича были сняты: золотое кольцо, куртка кожаная на меху, импортный замшевый пиджак в котором находился бумажник с документами, и деньги в очень приличной сумме, которые Семенов побоялся оставить в гостинице. Очнувшись, он добрел до дороги, где стал тормозить проезжающие автомашины, и был подобран нарядом милиции.

– Это все? – равнодушно спрашиваю Семенова.

– Да, а что еще говорить? – Пожимает плечами мой оппонент.

– И что, больше ничего не помните, – заранее начинаю готовить плацдарм для атаки.

– Нет.

Вот так коротко и ясно! Просто замечательно! Можно начинать. Я вальяжно отваливаюсь на спинку кресла, достаю и закуриваю сигарету.

– Мне все понятно. Никого не видели, ничего не знаете! А теперь скажите, уважаемый, как же это вы докатились до жизни такой, – с пафосом начинаю я профилактическую воспитательную работу. Ее цель в данном случае заполучить инициативу и изначально дать понять потерпевшему, что он вообще по жизни не прав. В произошедшем с ним виноват только сам и в настоящий момент отвлекает органы милиции от весьма серьезных дел.

Минуты три я высказываю Семенову все, что думаю о нем самом, его моральном облике, недостойном советского человека, а так же напоминаю про партком и оставшихся в Железногорске жене и детях. Оказалось, правда, что в партии Семенов не состоит, а с женой уже давно в разводе, что по большому счету для меня не имеет никакого значения.

Заметно, что Виктору Николаевичу стыдно. Он сидит, потупив взгляд. Создается впечатление, что еще немного моих усилий, и он в раскаянии опрометью выскочит из кабинета и скроется в неизвестном направлении. Это было бы здорово!!!

И тут мои сладостные мечты прерывает тихий, жалобный голос Семенова:

– Помогите мне, пожалуйста.

Гляжу на Семенова. В его глазах застыла мольба и навернулись слезы. – Помогите, – еще раз повторяет он. – Деньги и вещи, которые пропали – не мои. Пиджак и куртку мне одолжил знакомый, все – таки в культурную столицу ехал, не хотел лицом в грязь ударить, – Семенов горько усмехается, а я отмечаю, что произошло именно то, чего он так опасался. – А деньги, – продолжает Семенов, – деньги мне всем «хором» на покупки собирали. Края у нас, сами знаете, голодные. Как я людям в глаза смотреть буду. – Он удрученно замолкает.

«Да, ситуация…. – размышляю про себя. Торжество такой близкой победы куда-то улетучивается.

– Чем же я тебе, друг милый, смогу помочь? Разве что справку об утрате паспорта выдать. Это всегда пожалуйста, – произношу я уже без прежнего нахальства. – Пойми сам, кого искать?

В ответ пожимает плечами. – Не знаю я…

Вообще Семенов мне чем-то импонирует. Рассказывает все правдиво, не обходя острых углов, вещи называет своими именами. Кажется, прав был Альберт, мужик действительно неплохой, жалко. Хорошо бы, конечно помочь, но как? Ладно, дальше видно будет. Решаю поработать с Семеновым более плотно.

– Давай все сначала, – перехожу на «ты». – Вспоминай все мелочи. Понял?

Семенов вновь все пересказывает. В принципе – то же самое.

Пока он говорит, я записываю объяснение.

– Валя зашла в мороженицу после тебя?

– Кажется, да. Точно вспомнил, позже. Я к тому времени успел коньяк выпить, а она взяла мороженое и села за соседний столик.

– Сможешь описать ее?

– Конечно. Невысокого роста, стройная. Мне такие женщины нравятся, – смущенно улыбнувшись, добавляет Семенов. – Она блондинка, хотя шапочки не снимала. Одета была очень прилично, в коричневую шубу. Нос небольшой, немного вздернут. Курит. На меня произвела весьма приятное впечатление, и я до сих пор не могу представить, что это она….

Вот лох ушастый! Сейчас еще слезу пустит. Его бьют по башке, раздевают зимой почти до трусов, а он про чувства.

– А кто же? – бросаю я с досадой в голосе и задаю следующий вопрос.

– Валя куда-то отлучалась?

– Нет. Может быть, только по женским делам, в туалет…

– А в какое время появился ее знакомый.

– Через двадцать минут, ну, полчаса. Это после того, как я подсел к ней.

– Понятно. Что про него можешь рассказать?

– Нормальный парень. Молодой, веселый, никаких подозрений у меня не вызвал.

Еще бы. Да тебе в том состоянии все братьями и друзьями казались.

– Меня больше его приметы интересуют.

Семенов напряженно думает, покусывая нижнюю губу.

– Ему лет двадцать, может, чуть больше. Спортивный такой, высокий. Одет был, – Семенов смешно, по-детски морщит лоб, – в темную куртку.

– Как представился?

– Не представился он. Хотя вспомнил, – Семенов радостно вскидывает голову. – Андрей его зовут! Валя его по имени один раз назвала.

– Узнать его сможешь?

– Думаю, смогу.

– Кто бил, конечно, не видел?

Семенов отрицательно вертит головой.

Говорить по делу больше не о чем. Я протягиваю ему заполненный лист с объяснением.

– Прочитай и распишись.

Семенов очень быстро пробегает глазами текст и подписывает.

В это время, как всегда с шумом распахнув дверь, в кабинет заходит Галевич и, разместившись у окна, с безучастным видом прислушивается.

Семенов крутит в пальцах шариковую ручку и спрашивает.

– Что мне делать?

– Сейчас идешь в гостиницу. Моешься, бреешься, короче, приводишь себя в порядок. Одежда запасная есть? Вот и хорошо. Переоденься и прямо на завод. Особо никому не распространяйся. А вечерком после семи подойдешь ко мне. Я все равно до утра. Походим, поищем, может быть, кого узнаешь. Заодно и бушлат дежурному возвратишь. Понял? Тогда свободен.

– Прошу подождать! – вдруг перебивает меня Галевич. – Ты, – обращаясь к Семенову, – выйди и посиди в коридоре.

– Что за козел? – спрашивает меня Галевич, встав напротив и запустив руки в карманы брюк. Это его любимое слово, которым он нарекает не только абсолютно всех задержанных, но порой свидетелей и потерпевших мужского рода, когда их настойчивость в поисках справедливости кажется Галевичу назойливой. К женщинам употребляется более мягкое и ласковое – коза, овца или другое домашнее рогато-копытное женского рода, известное ему.

Я коротко объясняю суть дела. Узнав все пикантные подробности, а так же то, что Семенов залетный провинциал, Галевич рекомендует гнать его из отделения милиции поганой метлой. И не просто, а так, чтоб дорогу сюда забыл.

Сославшись на полное отсутствие опыта в подобном ответственном действии и личном неприятии подобного метода, вежливо рекомендую Галевичу осуществить собственную идею лично, ибо по занимаемой должности я не вправе запретить ему общение с заявителем.