Цветущий бизнес - Людмила Милевская Страница 10

Изрядно помучившись, закинула-таки башмак в щель,подтянулась, уцепилась за край трубы, уперлась лбом в крышку и… едва незарыдала от собственной наивности. Какой же дурак оставит крышку открытой. Этоже практически еще один вход, а с улицы явственно доносится шум проезжающихавтомобилей, значит поблизости дорога.

В общем, ситуация мучительная: там ливень, грохочет гром,свежий ветерок залетает в щель, а я сижу в немыслимой позе и глотаю слезы. Инет меня несчастной на всей земле.

Насидевшись вдоволь и уяснив, что долго так не продержаться,— онемели и руки и ноги — я начала яростно бить в крышку рукой. Каково же быломое удивление, когда с улицы мгновенно раздался женский визгливый голосок:

— Да сейчас, сейчас, не молоти, уже иду, ключ только найду.

Я не знала, радоваться или пугаться. Прислушавшись, поняла,— внизу тоже кто-то есть, ходит, шаркая ногами, да и свет горит. Видимо я такувлеклась штурмом трубы, что не заметила прихода тех баб, которых опасался дажеамбал. Возникал резонный вопрос: чем мне это грозит?

— Вот же б…во! Какая гадость порвала мой халат? — донеслосьснизу.

Я вжалась в крышку люка с тройной силой, давая себе клятвыни за что не признаваться в том, что эта гадость я. Труба уже не казалась мнетакой неудобной, напротив, век бы сидела в ней, лишь бы не видеться с этимибабами. И надо же, именно в этот миг крышка люка распахнулась, а я, сбив с ногщупленькую женщину, вывалилась прямо в грязь. Это в своем-то новомпастельно-розовом платье. Ужас!

Женщина, до смерти перепугавшаяся в первое мгновение, быстропришла в себя, схватила меня за ногу и ни за что не хотела отпускать. С дикимкриком: “Куда! Куда зараза!” — она пыталась сотворить из моей ноги жгут. Мнеэто, естественно, по нраву никак не пришлось, и я вынуждена была толкнуть ее в живот.Она упала туда, где лежала я: в грязь.

Во вспышках молний мы катались по лужам. Я билась, как лев,но кто же знал, что в этой тщедушной столько сил. Она не только даваладостойный отпор, но временами даже делала со мной все, что хотела. Я, жалея чтосвязалась, упорно пыталась вырваться и убежать, но она теснила меня кненавистной трубе с явным желанием спустить туда, откуда с такими страданиями ятолько что выбралась. Сдаваться я не собиралась. Когда мое настроение сталоочевидным, она визгливо позвала на помощь. Бог знает, откуда взялись у менясилы; я вывернулась и столкнула женщину вниз.

Пока она с воплями спускалась по трубе, я неслась по лужам икочкам к дороге и выскочила буквально под колеса автомобиля. Визг тормозов,надвигающиеся фары и снова тьма…

Глава 4

Очнулась с тревожным чувством опасности. Несколько секундсоображала где нахожусь, но когда увидела перед собой крепкую мужскую шею (воправе белого воротничка) с диким воплем впилась в нее ногтями. Конечно яхотела задушить… Хоть кого-нибудь… И, естественно, мне это не удалось. Сновавизг тормозов, слепящий свет фар и тьма.

Нет, тьмы не было. На этот раз из глаз посыпались искры(целый салют), такую он мне выдал оплеуху. Выдал и закричал:

— Ты что, сумасшедшая!

Я любовалась “салютом” и потому не откликнулась. Он повторилвопрос. Невежливо было долго молчать, и я с достоинством сказала:

— Не сумасшедшая, а абсолютно нормальная.

— Нормальные люди не бегают в платьях и босиком, когда наулице снег, и уж тем более не бросаются под колеса.

Действительно, за окном автомобиля шел снег, что для мартавполне естественно.

— Извините, я вас ударил, — прервал мои наблюдениянезнакомец. — Мне очень жаль. Не сильно?

— Не переживайте, удар не слабый, — успокоила я его.

Он смутился.

— Это от неожиданности. А тут еще встречный идиот ослепилфарами. Чудом удалось избежать аварии. Вы кто?

— Разве не видите? Женщина.

— И вижу, что очаровательная, но откуда вы? Что с вамислучилось? — спросил он и смерил меня красноречивым взглядом.

Я окончательно пришла в себя, осознала, что сижу на заднемсидении дорогого автомобиля, за рулем которого импозантный мужчина. На мужчинестодолларовый костюм, а на мне испачканное грязью и кровью, висящее клочкамипастельно-розовое платье. К тому же я босиком, а у него бриллиантовые запонки.Было над чем задуматься. Я задумалась.

— Не хотите говорить, не надо, — сказал он, поворачивая ключв замке зажигания и трогая автомобиль с места.

— Куда вы меня везете? — забеспокоилась я.

— В больницу. Судя по всему, вы ранены.

Я прислушалась к собственному организму и поняла, что неранена. Глянула на часы: десять вечера — детское время.

— Тогда уж везите в мединститут, — посоветовала я,справедливо полагая, что “радовать” сообщением о пропаже “Хонды” безопаснейвсего Людмилу.

В том, что она пьянствует на кафедре у меня не было никакихсомнений.

Мужчина кивнул, не поворачивая головы. Мне стало обидно, чтоон так внимательно смотрит на дорогу, и я протяжно простонала:

— О-о-ох!

— Учтите, затормозил я вовремя. От колес до вашего тела былоне меньше метра, — так же, не поворачивая головы, сердито сообщил он.

Какая черствость! “Вашего тела”. Фу! Трус. Трус и сухарь.

— Вряд ли метр, — любезно уточнила я. — Самое большеесантиметров двадцать, но вы прекрасный водитель, и с моей стороны можетерассчитывать только на благодарность.

В ответ я получила роскошную улыбку. Он даже не поленилсяповернуть свою бычью шею.

— Вам там удобно?

Ого! Забота в голосе. Хорошее начало. Я решила изображатьнеприступность и ограничилась сухим “вполне”.

— Не хотите пересесть на переднее сиденье?

— Думаете, заднее уже достаточно мною испачкано?

— Пустяки. Главное, — вы целы и невредимы.

— Ах, это главное, — рассеянно резюмировала я и приняласьнервно грызть ногти.

Рассеянность моя объяснялась тем, что внезапно в головуворвалась Катерина со своей “Хондой”, Масючкой и рядом неразрешимых проблем.Больше всего беспокоили герани. Ведь они пропали вместе с “Хондой”. Как яотчитаюсь перед бедной матерью героиней? То, что я цела и невредима, теперь неказалось таким большим преимуществом. Уж лучше бы меня несли на носилках.

— Вы поругались с мужем? — приятно отвлек от грустных мыслейвопрос незнакомца.

Все ясно, бедняга ломает голову, почему я в летнем платье ибосиком. О пятнах крови уж и говорить не приходиться. Да, нелегко ему. Я быумерла от любопытства.