Плохо быть бестолковой - Ирина Комарова Страница 10

Тем не менее очень хочется надеяться, что Гоша успеет раньше.

Костя неожиданно заинтересовался моей сумочкой – не вставая с дивана, дотянулся до ремешка и дернул на себя. Сначала просто заглянул внутрь, потом перевернул, потряс и методично обшарил многочисленные кармашки.

– Пусто там, – заверил его Санек, – я проверил. Вот, здесь все, что у нее в сумке было.

Он указал на стол, где мои вещи, и Костя на этот раз не поленился, встал.

– Что тут у нас имеется? Ага, документы, это мы уже видели, кошелек… – Не открывая, он взвесил кошелек на ладони. – А не жирно у тебя там, сыщица. На сотню баксов наберется, нет?

Поверите ли, именно в этот момент мне вдруг стало страшно. Когда я заходила в квартиру – ладно, когда я заходила, я не боялась, потому что не знала, чем это обернется. Но когда пришла в себя, когда поняла, что связана, когда выяснилось, что я у настоящих, реальных бандитов, и даже, когда они вели отвратительные разговоры на тему «как избавиться от Риты Рощиной», настоящего страха не было. Неприятно было, злость была – на себя, на этих бандитов и на всю эту совершенно нелепую ситуацию. Сосредоточенность, решимость переиграть подонков, вырваться на свободу – это было. Но не страх.

Настоящий, липкий ужас я почувствовала – почему-то только сейчас, когда Костя неторопливо перебирал мои вещи. Нет, так нельзя, надо немедленно взять себя в руки! Взять себя в руки, собраться, отмобилизоваться, сосредоточиться, сказать что-нибудь невыносимо язвительное… Это что, это у меня в кошельке тысячи баксов не наберется? Какая наглость! Сейчас я ему… то есть долларов я действительно с собой не ношу, зачем? А тысячу долларов перевести в рубли, это будет… господи, я понятия не имею, сколько это будет, я просто не могу умножить! Ладно, пусть, для простоты, курс будет тридцать рублей за доллар, значит, умножить тридцать на тысячу… да что же это! Страх страхом, в той ситуации, что я сейчас нахожусь, я имею полное право бояться, но не до полного же идиотизма! Не до потери элементарных навыков устного счета!

Я разозлилась, и это помогло мне прийти в себя. Тридцать тысяч рублей, вот так! Тысяча долларов, это будет тридцать тысяч рублей, вы поняли!

Пока я занималась своими переживаниями, Костя вытряхнул из кошелька деньги и засмеялся, довольный:

– Что я говорил? Мелочовка. Санек, возьми, машину заправишь. – Он бросил пустой кошелек на стол и продолжил ворошить вещи. – Так, что тут еще? Рулетка, ручка, блокнот… а что в блокноте? Ничего интересного. Калькулятор. Слушай, зачем тебе калькулятор, в телефоне же есть? Даже в твоем чуде техники, или ты не знала?

Санек радостно заржал, хмурый Паша тоже слегка улыбнулся. Я промолчала, но Косте было достаточно и реакции подельников. Он взял фонарик и нажал на кнопку.

– Ты смотри, как хорошо светит! Это я, пожалуй, себе возьму. На память о тебе, красотка. Не возражаешь?

Санек снова заржал, а я с трудом разлепила губы:

– На здоровье.

Гораздо логичнее было бы сказать: «Подавись». Увы, хорошее настроение Кости мне на руку. Одним неосторожным словом я могу это настроение испортить, а мужики, несмотря на внешнее спокойствие, сейчас на нервах. И мне совсем не нужно будить в них агрессию.

– Интересно, – глубокомысленно заметил Костя, – фонарик есть, а зеркальца и губной помады нет. Даже расчески… а, нет, расческа имеется.

– Жрать охота, – неожиданно выступил Санек.

– На кухне батон лежит, – ответил Паша. – И банка морской капусты… кажется.

– Во, блин! С нашими деньгами – и морская капуста! Сейчас бы в ресторан! В этот… в «Арагви»! Слышь, Паша, ты хочешь в «Арагви»?

– Нам главное на нарах не оказаться. С нашими деньгами. – Паша встал, загасил окурок в блюдечке, стоявшем на подоконнике, и приоткрыл балконную дверь. Сделал несколько глубоких вдохов, закрыл дверь и снова закурил.

– Это верно, – поддержал Пашу Костя. – Но есть хочется. Тащи, что ли, сюда батон, пожуем. И чаю сделай.

Санек послушно встал и пошел на кухню, но, едва не споткнувшись о мои ноги, остановился:

– А чего это я? Пусть она пошустрит там на кухне, может, чего-нибудь получше хлеба с чаем сообразит? И накроет красиво, как в ресторане?

– В «Арагви», – буркнул Паша. – Со связанными руками она тебе много не насоображает. А развязывать… можно, конечно, но в случае чего сам ее успокаивать будешь.

Санек посмотрел на меня, недовольно дернул кончиком носа:

– Не, пусть сидит. А то я в кино тоже видел, одна такая пошла чай готовить и отравы сыпанула. А? Правильно я говорю? – спросил он уже у меня. – Насыплешь отравы?

– Не насыплю. Отравы с собой нет.

– Вот разве что!

Оставив последнее слово за собой, Санек убрался на кухню. Через несколько минут он вернулся с подносом, на котором горкой были свалены толсто нарезанные ломти батона. На том же подносе стояли три кружки с горячим чаем. Я сглотнула слюну.

– Чай сладкий, – объявил Санек, опуская поднос на стол. – Налетай, братва!

Братва налетела. Костя взял кружку, два куска батона и вернулся на диван. Паша аккуратно поплевал на кончик сигареты, положил ее к окуркам, на блюдечко, и подсел к столу. Санек тоже придвинул свое креслице. В мою сторону никто даже не посмотрел.

Первое время они жевали молча, потом Саня отхлебнул из чашки и пожаловался:

– Все чай да чай. Эх, водочки бы сейчас!

– Выберемся из города – получишь свою долю, будет тебе и водочка, – добродушно пообещал Костя.

– Это точно, – подхватил Санек, широко улыбаясь. – Вот уж когда я отпущу душеньку свою на волю, вот уж когда погуляю!

– А вы разве деньги еще не разделили? – живо заинтересовалась я. – Но хотя бы уже пересчитали все, договорились? Сколько у вас на брата приходится?

– Не твое дело, – огрызнулся Костя. – Твоей доли тут нет.

– Значит, поровну делить не собираетесь. – Не то чтобы я всерьез рассчитывала поссорить бандитов, но попробовать стоило. – Пахану – сколько захочет, остальным – что останется.

– Закрой рот, – лениво посоветовал Паша. – Знаем мы эти штучки.

– А что такое? – простодушно удивилась я. – Вы с Костей решили, что основная денежка в ваш карман должна упасть? Санек, ты у них на минималке сидишь? Или у тебя вообще почасовая оплата?

– Заткнись, я сказал! – рявкнул Костя. А Паша поднялся и шагнул ко мне. И когда у него в руке оказался рулон широкого скотча? Я не заметила. Но через мгновение я могла только возмущенно хлопать глазами – рот мой был заклеен липкой лентой.

– Вот так. – Паша удовлетворенно отряхнул руки и вернулся за стол.

Нахохлившийся Санек встревоженно спросил:

– А я не понял, чего это она про минималку сказала?

– Не обращай внимания. – Костя бросил в мою сторону злой взгляд. – Эта тварь стравить нас хочет. Ты что, никогда такое в кино не видел?