Нисхождение - Патриция Хайсмит Страница 10

Ингхэм покинул бунгало и вошел в пустынную в это время дня аллею, ведущую в здание, в котором располагались кафе-бар, почта и склад одновременно. Песок под его теннисными туфлями походил на пыль. Он шагал засунув руки в карманы брюк, и, когда ему повстречалась толстая женщина, говорившая по-французски со своим худым сыном, выглядевшим на ее фоне тростинкой, он беспричинно обернулся. Он пытался решить, какой следующий шаг ему предпринять. Может, снова послать Ине телеграмму? Он мог бы задержаться на пару дней, чтобы дождаться ее письма — разумеется, если она его написала. Неожиданно все показалось ему таким сомнительным, таким расплывчатым.

Он вернулся обратно к себе в бунгало — которое, невзирая на совет Адамса запирать дверь, отлучаясь даже на минуту, оставил открытым, — взял свой бумажник и вышел снова, на этот раз заперев дверь на ключ. Ингхэм направился к главному корпусу отеля, решив, что пошлет телеграмму Ине и просмотрит газеты на столиках в холле. Иногда газеты собирались за несколько прошедших дней. В «Геральд трибюн» должно быть что-нибудь о Джоне. Ему надо просмотреть газеты за понедельник, двенадцатое июня, подумал он. Или за вторник, тринадцатое.

Несколько пролетов широких потертых ступеней вели от пляжа к главному входу в отель. У подножия был установлен открытый душ для купальщиков, и какая-то тучная немецкая пара визжала и вскрикивала, смывая друг другу песок со спины. Подойдя ближе, Ингхэм не без раздражения услышал, что они говорили на американском английском.

У стойки в отеле Ингхэм отправил Ине телеграмму:

«Узнал о Джоне от Лэнгленда. Напиши или телеграфируй немедленно. Сбит с толку. Люблю.

Говард».

Он послал ее на адрес Ины в Бруклине, там-то она получит ее в любом случае. К тому же она могла отсутствовать на работе, если у ее брата Джои обострение и ей приходится за ним ухаживать. Ни на маленьких столиках, ни на полках в дальней части холла Ингхэм не нашел газет за выходные десятое — одиннадцатое июня, а также ни одной французской газеты за двенадцатое или тринадцатое июня.

— Будьте добры, — обратился он к молодому арабскому служащему на тщательно выговариваемом французском, протягивая ему зеленый банкнот, — проследите, пожалуйста, чтобы любое письмо, которое может прийти сегодня на мое имя, было немедленно доставлено ко мне в бунгало. Номер 3. Это очень важно. — Он написал свое имя и фамилию на бумажке печатными буквами.

Он собирался выпить в баре, но потом передумал. Он сам не знал, чего ему хотелось. Странно, но ему пришла в голову мысль, что неплохо бы засесть после ленча за книгу. Хотя логичнее было бы заняться приготовлениями к отъезду и сообщить об этом администрации отеля прямо сейчас. Но он этого не сделал.

Вернувшись к себе в бунгало, он переоделся в плавки и отправился купаться. Заметив издалека охотившегося с копьем Адамса, он постарался избежать встречи с ним. Адамс всегда ходил купаться перед ленчем.

Сегодня ему удалось написать всего лишь один абзац. Он был слишком взволнован ожиданием письма от Ины, которое, он был совершенно уверен, должно прийти где-нибудь между 4.30 и 6.30. Но ничего так и не пришло, не считая уведомления в конверте с прозрачным окошечком от Американского департамента финансовых сборов, опередившего послание Ины. Департамент требовал от него еще триста двадцать восемь долларов. Видимо, бухгалтер Ингхэма допустил небольшую ошибку. Выписав чек, Ингхэм положил его в авиаконверт.

Чтобы получить полное удовлетворение, Ингхэм заглянул в контору дирекции бунгало — восемь не рассортированных писем, но ни одного для пего, — затем направился в главное здание отеля. Там для него также ничего не оказалось. Он возвращался обратно босиком, неся сандалии в руке и не мешая мелким волнам разбиваться об его лодыжки. Над ним было сверкающее солнце. Он уставился неподвижным взглядом на мокрый песок у ног.

— Говард! Где же вы пропадали? — В нескольких ярдах от него стоял Адамс, его коричневый от загара нос блестел на солнце. Сейчас он напомнил Ингхэму кролика. — Пойдемте пропустим по стаканчику, мой друг!

— Большое спасибо. — Ингхэм колебался, затем спросил: — Когда, вы имеете в виду?

— Сейчас. Я как раз направлялся к себе.

— Хорошо провели день? — сделав над собой усилие, спросил Ингхэм.

Они пошли рядом.

— Замечательно, спасибо. А вы?

— Спасибо, но я бы так не сказал.

— О, что случилось?

Ингхэм махнул в сторону бунгало Адамса — неопределенный взмах рукой вперед, которому он научился у Адамса.

Они ступали по цементированной дорожке мимо дирекции бунгало, Адамс — своими аккуратными босыми ступнями, Ингхэм — сандалиями на плоской подошве; песок уже сильно накалился. Он ощущал себя слегка нелепым в сандалиях, но, определенно, это был самый прохладный вид обуви для здешних мест.

Адамс гостеприимно захлопотал, готовя скотч со льдом. Кондиционеры подействовали на Ингхэма почти оживляюще. Он вышел за дверь и осторожно стряхнул песок с подошвы, затем вошел обратно.

— Попробуйте вот это. — Адамс протянул Ингхэму стакан. — Так что же у вас за новость?

Ингхэм взял стакан.

— Человек, который должен был приехать ко мне, покончил с собой в Нью-Йорке десять дней назад.

— Что? Господи! Когда вы об этом узнали?

— Сегодня утром. Я получил письмо от его друга.

— Это Джон? Почему он это сделал? Несчастная любовь? Или денежные проблемы?

Ингхэм чувствовал благодарность к Адамсу за его участие.

— Я не думаю, что из-за несчастной любви. Но я точно не знаю. Возможно, тут нет никакой причины вообще — не считая возбужденного состояния или чего-нибудь в этом роде.

— Он употреблял героин? Был невротиком?

— В той или иной степени. Хотя я не назвал бы его невротиком.

— Как он это сделал?

— Я не знаю. Выпил большую дозу снотворного, полагаю.

— Вы говорили мне, что ему было всего двадцать шесть? — Лицо Адамса наполнилось состраданием. — Проблемы с деньгами?

Ингхэм пожал плечами:

— Он не был богачом, но у него имелось достаточно денег, чтобы осуществить этот проект. У нас был продюсер, Майлс Галласт. Мы получили аванс в несколько тысяч долларов. Чего теперь гадать? Видимо, у него нашлось предостаточно причин, чтобы сделать это, причин, которые мне неизвестны.

— Садитесь.

Адамс сел на диван со своей выпивкой, а Ингхэм занял кожаное кресло. Опущенные жалюзи создавали в комнате уютный полумрак. Несколько тонких солнечных лучей пробивались сквозь отверстие и падали на потолок прямо у головы Адамса.

— Да, — протянул Адамс. — Полагаю, что, потеряв Джона, вы покинете здешние края — уедете обратно в Штаты?

Ингхэм уловил в голосе Адамса грустные, нотки.