Убийства - помеха любви - Сельма Эйчлер Страница 10

– Хорошо-хорошо, забудем об этом, – великодушно согласилась я. – Наверное, произошло недоразумение. – Я огляделась. – Вы сказали, что существует и миссис Клори?

– И что с того?

– Я хотела бы поговорить с ней. Она дома?

– На работе. Придет в половине шестого.

Я глянула на часы. Почти пять.

– Прекрасно. А пока почему бы вам не рассказать во всех подробностях, что произошло в то утро, после убийства. Начните с того, как Леви пришел к вам.

– Ладно уж… Леви позвонил в дверь и…

– В котором часу?

– Без четверти восемь. Жена только-только смылась на работу.

Я поудобнее устроилась в кресле:

– Продолжайте, прошу вас.

– Ну так вот, Леви и говорит, мол, дверь старухина открыта, он ее звал-звал, а она молчок. Ясен перец, пришлось тащиться наверх, проверить-то надо. Да еще пешкодралом! Чертов лифт опять сломался. В общем, мы с Леви вошли в старухину квартиру. В гостиной и на кухне никого не было, поэтому мы заглянули в спальню. Сначала я увидел лишь башку седую, одеяло до носа натянуто было. Я даже не понял, что старуха окочурилась. Ну я поорал немного для порядка, стоя в дверях, позвал ее по имени. Но она хоть бы хны. Ну тогда пришлось войти и… Господи, что это был за ужас! Она лежала, и свет падал прямо на голову, так что вся эта кровища и…

– Свет?

– Ну да, свет…

– Вы имеете в виду ночник?

– Ну да… Ночник.

– Хорошо. Так, вы стоите лицом к миссис Гаррити. С какой стороны находился ночник?

– Слева. На маленьком столике. Я рассеянно кивнула. Значит, ночник находился справа от старушки.

– Миссис Гаррити лежала на левом боку? – спросила я безо всякой цели, поскольку полицейское фото ясно запечатлелось у меня в памяти.

– Ну да…

– А куда она смотрела?

– Как так – «смотрела»?.. Мертвая ж она была…

– Я хочу знать, куда было обращено ее лицо: в сторону двери или…

– В сторону окна.

С минуту я обдумывала эту фразу. Конечно, можно предположить, что Филдинг прав – старушка настолько перепугалась, что не смогла привстать с постели, когда услышала шум. Ну ладно, в это я еще готова поверить. Но если она услышала шум и крикнула «кто там?», то было бы естественно повернуться к двери. По всем законам здравого смысла Агнес Гаррити должны были найти лежащей на правом боку лицом к двери… разумеется, если верно предположение Филдинга.

Но я ни капельки не сомневалась: гипотеза Филдинга не стоит и выеденного яйца.

– Продолжайте же. Что вы делали потом?

– Потом? – раздраженно переспросил он. – Ну так, предупредил Леви, чтобы он ничего не трогал. И мы почапали к нему в квартиру, чтобы вызвать полицию. Вот и все. Сказать мне больше нечего.

– Хорошо. Спасибо. В котором часу мистер Леви приходит домой?

– А я почем знаю? – рявкнул Клори. Но, вспомнив о братьях Костелло, тотчас присмирел и ворчливо поправился: – Где-то часов в шесть.

Мои часы показывали четверть шестого: самое время подкрепиться кофе с крошечным пи­рожным… нет, лучше с двумя…

– Я скоро вернусь, – посулила я Клори, вставая, – поговорю с вашей женой.

Что он пробормотал в ответ, я не разобрала, но, возможно, это и к лучшему. Правда, свидание с пирожными пришлось отложить.

В комнату осторожно вошла Эдна Клори. Она была невероятно высока и столь же невероятно худа. Настоящий дистрофик. А еще Эдна Клори была удивительно бесцветной особой. Одежда опрятная, ничего не скажешь, но уж больно безликая и унылая: коричневая водолазка, подчеркивавшая костлявую грудь, мешковатые штаны цвета хаки, в которых совершенно утонул плоский зад. Косметикой дама не пользовалась, если не считать намека на бледно-розовую помаду. С какой-то грустью я оглядела это нескладное создание, задержавшись на коротко стриженных тусклых волосах мышиного оттенка. Короткая стрижка еще больше удлиняла и без того вытянутое лицо.

– Меня зовут Дезире Шапиро. Я частный детектив, и мне хотелось бы задать вам пару вопросов, миссис Клори, – мягко сказала я.

Она бросила быстрый взгляд на мужа, но тот лишь пожал жирными плечами.

– Хорошо, – прошелестела она.

И слепой бы заметил, что миссис Клори боится. И вовсе не меня. Могу побиться об заклад, что этот мерзкий тип колотит бедняжку. Но наверняка сказать я не могла, так как одежда закрывала ее от шеи до пят.

– Двадцать второго октября… в понедель­ник… – начала я.

– Я знаю. У Шона был день рождения, поэтому я помню.

– Что ты там лепечешь? Отвечай на вопросы, и все! – взорвался Клори.

– Простите… – пугливо забормотала Эдна. Этот подонок, как пить дать, использует жену вместо боксерской груши.

– Все в порядке, – заверила я ее. – Вы можете говорить все, что хотите. – Я бросила на Клори испепеляющий взгляд. – Значит, у вас в тот вечер были гости…

– Да.

– Когда они собрались?

– Около восьми.

– И до которого часа длилась вечеринка?

– Точно не знаю. Может быть, до двух.

– Кто на ней был?

– Только брат Шона со своей подружкой. И моя сестра с мужем. Они приехали из Филадельфии. Ну и, конечно, мы с Шоном. Наша дочь Колин, ей десять лет, осталась на ночь у подруги.

– Если не возражаете, мне хотелось бы знать, где все они живут.

– Сейчас?

– Нет, в следующем году! – взорвался Клори.

Я не удостоила вниманием этот нелепый выкрик, но несчастная Эдна так и съежилась от страха. Она скользнула на кухню и тотчас вернулась с листком бумаги, на котором торопливо нацарапала адреса.

– И последний вопрос. Кто-нибудь в тот вечер выходил из квартиры?

– Нет…

Эдна едва заметно замешкалась перед ответом, но я уловила заминку и бросилась в атаку:

– И все-таки кто-то ненадолго выходил, так? Кто? Ваш муж?

Она взглянула на Клори, но тот демонстративно отвернулся.

– Шон выходил за льдом, – прошептала Эдна. – Но он отсутствовал всего несколько минут.

– В котором часу это было?

– Где-то в девять. Так, Шон?

– Да, верно. Где-то в девять! – торжествующе огрызнулся муженек.

И тут я сообразила, что совершаю непоправимую ошибку: с первого взгляда преисполнившись неприязни к Шону Клори, я старательно выискивала, как бы половчее обвинить его в убийстве. Очень, очень непрофессионально. И все же жаль, что ничего не вышло…