Дело о длинноногих манекенщицах [= Дело о дочери мертвеца ] - Эрл Стенли Гарднер Страница 10

– Да вот, я тоже навязался, Стефани. Она протянула ему оберуки.

– Поздравляю! Вы уже видели ее?

– Нет еще. Я ведь только что вернулся из Лас-Вегаса. Полнодел.

– Вы полюбите ее, Гомер. Мы вместе работали в Лас-Вегасе.Она милочка… Да что же вы стоите! Проходите.

Она провела их в уютную комнату.

– Что-нибудь выпьете?

– Нет, спасибо, – ответил Гарвин. – Мы по делу.

– О! – По ее лицу пробежала тень.

– Хочу вам все объяснить с самого начала, Стефани. Этокасается вашего отца. Будет лучше, если вы сразу все узнаете.

– Я слушаю.

– Как я уже говорил, по делам я очутился в Лас-Вегасе.

– Понятно.

– Я не располагаю – пока не располагаю – достаточно вескимиуликами, чтобы обращаться в полицию, однако вашего отца убил не кто иной, какДжордж Кассельман.

– Понятно, – повторила Стефани. – Ее лицо стало каменным, ноона тут же взяла себя в руки. – Жаль, что я не знала об этом раньше.

– А теперь о деле. Я ведь приобрел акции этой корпорации внадежде, что вы войдете в нашу семью. Мне хотелось помочь вам. Теперь нетникакого смысла оставлять все как есть. Мотель мал и нерентабелен, а синдикатуон нужен для того, чтобы на его месте выстроить новое большое здание, котороеприносило бы большой доход. Так что самое время избавиться от мотеля.

– Да, – согласилась она. – Мне тоже так кажется. Порапродать его и пустить здесь корни.

– Думаю, – продолжал Гарвин, – что Кассельман настоящийпроходимец. Очень сомневаюсь, чтобы он действительно представлял этот синдикат.По-моему, он действует на свой страх и риск, и как владельца этой собственностиего очень устроил бы синдикат. Так вот, я хочу сам обратиться к синдикату иузнать, что они максимально могут предложить, а для этого я должен четко знать,сколько вы хотите получить за свои акции.

– Кассельман предложил мне тридцать тысяч, и я, конечно,соглашусь, если мне не предложат ничего лучшего, хотя, как мне кажется, это ненастоящая цена.

– Какая сумма вас устроит?

– Любая больше этой.

– Отлично. Выдайте, пожалуйста, мне доверенность на десять днейна право продать их за восемьдесят тысяч. Все, что я получу сверху, делимпополам. Я предложу синдикату одновременно свои акции на тех же условиях.

– Справедливо. Только вам не удастся выручить восемьдесяттысяч за мои акции.

– У вас найдется машинка, Стефани?

Она кивнула.

– Тогда давайте немедленно составим нужный документ. Мейсон,ты продиктуешь, а мы подпишем его.

– Можно сделать это у меня завтра утром, – предложил Мейсон.

– Я хотел бы все утрясти сегодня вечером.

– О'кей, – согласился Мейсон и сделал знак рукой ДеллеСтрит.

Стефани Фолкнер достала бумагу с копиркой. Делла села замашинку и под диктовку Мейсона отпечатала краткое соглашение. Закончив, онавынула готовый документ из машинки, протянула один экземпляр Стефани Фолкнердругой Гарвину и третий Мейсону.

– Порядок? – спросил Гарвин у Стефани, когда она кончилачитать.

– Порядок.

– Тогда подписываем.

Все поставили свои подписи.

– Итак, – подытожил Мейсон, – на сегодня вроде бы все. Тыутром позвонишь мне, Гомер?

– Вероятно.

– А вас, мисс Фолкнер, можно найти здесь?

– Разумеется, если я понадоблюсь.

Гарвин не торопился уходить.

Делла Стрит бросила на Перри Мейсона многозначительныйвзгляд.

– Ну, мне завтра на работу, так что пора домой.

– Я могу подвезти, – предложил Мейсон. Гарвин поколебалсясекунду, потом сказал:

– Пожалуй, я бы выпил чего-нибудь, Стефани. Стефани Фолкнерпроводила Мейсона и Деллу до порога, подождала, пока они сядут в лифт, затемосторожно прикрыла дверь.

– Интересно, – сказал Мейсон, когда они вышли из дома, –почему она утверждает, что Кассельман предложил ей только тридцать тысяч засорок процентов акций, когда он предложил мне такую же сумму только запятнадцать процентов?

– Есть какие-нибудь соображения на этот счет? – спросилаДелла.

– Никаких, но я уверен – не будь этого телефонного звонка,он, несомненно, предложил бы мне восемьдесят тысяч за ее акции и тридцать тысячза Гарвиновские.

– Значит, все дело в телефонном звонке?

– Во всяком случае, связано с ним…

– Или с тем, кто приходил к нему?

– Никто не входил в его дом, за исключением… А, ладно,подождем до завтра. Может быть, что-нибудь узнаем утром от Гарвина.