Капкан для призрака - Ирина Глебова Страница 10

Первыми соревновались спортсмены менее именитые. Их тоже поддерживали криками, но чувствовалось, что все ожидают сражения чемпионов. И вот наконец пять велосипедистов стали у стартовой черты. Раздался протяжный удар гонга, и буквально через минуту, со свистом рассекая воздух, пять машин, как пять молний, чиркнули мимо. И в тот же момент Лиза поняла, что она так ничего и не увидит! Сердце у нее забилось сильно-сильно. Нет, она не подумала о том, что обманула родителей, что провела целый день одна в чужом городе и – подумать только! – ночевала в гостинице сама, как взрослая! Обо всем этом Лиза даже не вспомнила – только жестокая досада, что она так и не увидит Ермошина, ведь он вот же, рядом! От этой мысли она враз забыла всю свою застенчивость, воспитанность и скромность. Локтями, плечами, всем телом она стала проталкиваться к барьеру. Кто-то вскрикнул, кто-то возмутился, кто-то хотел ее оттеснить… Но она уже намертво схватилась пальцами за железный прут барьера и в тот же миг увидела, как пять велосипедов завершили поворот и вышли на прямую, ведущую прямо к ней! Желтые узкие шины велосипеда Ермошина мелькнули, казалось, прямо у нее перед глазами, Лиза увидела напряженное, гибкое, прильнувшее к рулю тело, сосредоточенный профиль, ноги, бешено вращающие педали…

Еще пять раз Ермошин проносился мимо так близко, что, казалось, до него можно дотянуться рукой. Но вот оркестр, до этого игравший медленный вальс, перешел на марш, а потом совсем на бешеный галоп: спортсмены пошли на последний, финишный круг. Вот теперь-то и началась настоящая гонка! Вокруг люди размахивали шляпами, газетами, кричали: «Жми, жми, сильнее, обгоняй!..», называли имена своих кумиров. Многие кричали: «Ермошин! Серега!» Лиза, забыв обо всем, вместе со всеми кричала: «Ермошин!», а один раз крикнула: «Сережа!» И голова при этом закружилась у нее так сильно, что она чуть не упала.

Ермошин пришел к финишу первым. Пока там, на финише, его обнимали какие-то люди, поздравляли, подбрасывали вверх, Лиза уже вновь продиралась сквозь толпу. На этот раз – в сторону бокового коридора, ведущего в здание ипподрома. Там располагались душевые комнаты, раздевалки, ресторан. Девочка сразу подумала о том, что спортсмены должны скоро пойти туда. Если она сумеет оказаться именно у того барьера, Сергей Ермошин пройдет рядом с ней!

Все так и случилось. Переговариваясь, спортсмены шли по узкому проходу ко входу в здание. Спортивные трико прилипли к потным телам, но на запыленных лицах блестели молодые глаза и белозубые улыбки. Через барьер к ним тянулись руки, и ребята мимоходом кивали, пожимали… Вдруг Сергей Ермошин увидел девочку: она влезла ногами на нижнюю перекладину барьера и смотрела на него. Руки она не протягивала, но смотрела так необыкновенно… С восторгом? Да, именно, но и еще что-то было в этом взгляде. На скулах у нее пламенели пятна, светлые растрепанные волосы крупными кольцами обвивали лоб и щеки. «Фея!» – мелькнуло в уме у Ермошина. Подросток, но скорее ребенок, чем девушка. Сам он, конечно, был уже взрослым человеком – двадцать два года… Сергей на несколько секунд приостановился и подмигнул девочке. А потом сдернул с головы спортивную легкую шапочку с козырьком – типа жокейной, – шагнул к барьеру и надел на разметавшиеся кудри. Махнул рукой и побежал догонять товарищей.

Уже служащие ипподрома прокатили мимо велосипеды спортсменов, уже толпа отхлынула, спеша к выходу, а Лиза все еще стояла, вцепившись пальцами в барьер, в желто-оранжевой шапочке Сергея Ермошина. Но вот она спрыгнула на землю, сорвала с себя шапочку и прижала ее к груди. Никогда в своей жизни девочка не была так невероятно счастлива, как в те минуты! И в те часы, и весь тот день. Вечером она была уже дома, в Белой Церкви. Ей очень повезло: в поезде она вновь встретилась с Фрайербергами, вот и получилось, что приехала, как и уехала, вместе с ними. Потому она даже не испытывала больших угрызений совести, ведь обмана почти что и не было!

Вот так Эльза видела Сергея Ермошина первый раз в своей жизни. Сейчас, через десять лет, она видит его второй раз. Аэроплан немецкого летчика Даммлера уже кружил над аэродромом, вся публика смотрела вверх – на то, как умело воздухоплаватель делает развороты и рискованные виражи. Эльза же почти не видела этого, потому что там, на летном поле, около второго аэроплана, ходил человек в кожаной черной куртке, со светлыми волосами, еще не спрятанными под шлем. Он был далеко, но Эльзе казалось – она узнает его, различает даже черты лица! Что с того, что она видела его один раз? Последние десять лет ее жизни он, Сергей Ермошин, незримо был рядом с ней.

Еще дома, в Белой Церкви, Лиза стала вырезать из газет и журналов все публикации о Сергее Ермошине. А там, где речь шла о спорте, часто упоминалось и о нем. Еще года два спортсмен ставил скоростные рекорды, а потом внезапно бросил велосипед и увлекся воздухоплаванием. Он стал летать на воздушных шарах! Это было совершенно новое и необычное занятие. Даже автомобиль в больших городах был исключительной редкостью, а в Белой Церкви его и не видели. А тут – человек летает по воздуху! Как можно такое представить?.. На размытых и бледных фотографических изображениях в газетах можно было все-таки разглядеть летящий объект, больше похожий на грушу, чем на шар. Под ним висела корзина-сетка, а в ней – крошечная фигурка человека. У Лизы замирало сердце – этой фигуркой был Он, самый отважный на свете человек! Как хотелось ей увидеть полет воздушного шара, но не довелось. Впрочем, вскоре Сергей Ермошин пересел на другой летательный аппарат – на аэроплан. Но в это время семья Лютцев, неожиданно получив наследство в Баден-Бадене, переехала в Германию. И однажды уже здесь, испытывая острую тоску по оставленной Родине, Эльза рассказала маме о своем давнем проступке – тайной поездке в Киев. Рассказала и показала все свои вырезки о Сергее Ермошине. Она была уже взрослой девушкой и с иронией говорила о своем кумире, о своей влюбленности. А поскольку секрета в том уже не было, она повесила у себя в комнате один очень хороший портрет Ермошина, вырезанный из журнала…

Аэроплан фон Даммлера побежал по полю и остановился в дальнем его конце. Два человека стали раскручивать винт на «ЕРе», потом отбежали, а аэроплан, казавшийся таким хрупким, бодро помчался на своих четырех маленьких колесах, два раза подпрыгнул и под крики и овацию публики поднялся в воздух. Что он только не выделывал, кружась над полем и восхищенными людьми! Ложился то на одно, то на другое крыло, низко проносился над полем и вдруг, задрав нос почти вертикально, уходил в небо! С какой легкостью его аэроплан совершал рискованные крены на виражах!

– Нет, Люсенька! – Викентий Павлович обернулся к жене, глаза его горели. – Этот парень не просто смелый авиатор, он талантливый конструктор! Ведь этот аэроплан он сам спроектировал, и видишь, какая у него легкость в маневрах? Куда до него немцу!

– Это все видят!

Люся была права: стадион ревел от восторга, в воздух летели шляпы. Викентий Павлович незаметно посмотрел на Эльзу. Девушка стояла, сжав перед грудью ладони, из ее приоткрытых губ не вырывалось ни звука, но она тяжело дышала, а глаза горели восторгом и счастьем.

«Вот, значит, как!.. – удивленно подумал Викентий Павлович. – Однако… Vitam regit fortuna. Жизнью управляет судьба… Не сыграть ли мне роль судьбы?»