Рокировка - Дмитрий Черкасов Страница 10

— Только после возвращения с примыкавшего к торговому павильону склада Кубик и Ромбик сняли оцепление заднего двора и пропустили Морзика в четвертый сектор. — продолжал излагать Клякса, сидя за столом в комнате инструктажа нарядов на «кукушке», в одном из тихих переулков Питера. — Объекты сначала ссорились, но недолго, потом направились в «Шанхай», где, похоже, отмечали успех важного дела. Охране тоже было разрешено разговеться — они до сих пор оттягиваются в шашлычной на рынке. Этого не было в последние пять дней, поэтому я считаю, что произошло некое событие, которое мы упустили.

— А что это могло быть? — наивно спросил Морзик, щеки которого в тепле конспиративной квартиры изрядно раскраснелись.

Морзик втихаря радовался, что в суете забылась его оплошность с гипсом.

— Не знаю. Встреча с кем-то, или передача чего-нибудь.

— Для встречи слишком мало времени. — отозвалась с дивана Кира.

— Верно, Коброчка. Как всегда, в лузу. Значит, передача или получение. А ты что скажешь, Андрей?

Светловолосый Лехельт сидел в углу возле Тыбиня и напоминал огорченного донельзя напроказничавшего любимца всей семьи.

Маринка с Ромкой приперлись так неожиданно и неудачно!

Он даже не успел прокукарекать Кляксе, что оставляет пост. Зимородок, конечно, подослал бы на подмену Киру или Старого с Воланом. Но он, разведчик Дональд, опоздал с докладом и подмена прибыла поздно.

Гадай теперь, что натворили эти Кубики-Рубики в паузе… Может, ради этих пяти минут и они, и ребята Брунса пасут гатчинский рынок уже вторую неделю.

Может, теперь следующая встреча будет через месяц.

Лехельт понурился.

Рядом с молчаливым массивным Старым он казался совсем ребенком.

— Что скажешь, Волан?

Волан, он же Дима Арцеулов, несмело пожал худыми плечами.

— Они выходили с точки в таком… в приподнятом настроении. Радовались и волновались одновременно. В руках ничего не было.

— Передавать могли, например, деньги. — предположил Зимородок.

— Тогда уж, скорее получать. Уж очень были морды довольные.

— Старый?

— Курить хочется. — вздохнул Тыбинь.

— Быстрее закончим — быстрее пойдешь курить. Давай, Миша, не ломайся.

— Если деньги получили — их должны положить, например, в сейф. Или в банк. С большими деньгами не идут сразу в кабак. Так же, как и с наркотиками.

— Верно. Дальше.

— А если деньги отдали — то прежде их надо было где-то взять. По старым сводкам есть что-нибудь похожее?

— Пожалуй, нет.

— Тогда, мне думается, они выпустили козу.

Члены группы навострили уши. Все любили Мишины аллегории.

Тыбинь дождался, пока Зимородок спросит раздраженно:

— Какую козу? Давай по делу!

И нарочито медленно продолжил:

— Когда один еврей пожаловался раввину на тяжелую жизнь, тот велел ему взять в дом козу и разрешил выпустить ее только через год. Еврей, намучившись с козой, вздохнул с облегчением и ощутил большой цимес. То есть — счастье. Мне представляется, что Кубик с Ромбиком избавились от чего-то очень хлопотного или опасного. Это что-то большое, иначе они могли провести передачу где угодно. И оно хранилось у них на заднем дворе, наверное, в том домике с трубой, который все время неявно охранялся. Теперь они и все прочие празднуют избавление от козы. А мы зевнули передачу.

— Я зевнул. — волнуясь, вздохнул Андрей.

— Мы зевнули, Андрюша. — поправил его Зимородок, благоволящий «молодому дарованию» наружного наблюдения.

Впрочем, в ОПС, как и в остальных службах ФСБ, всё поровну: и успех общий, и неудача — на всех.

В дверь комнаты инструктажа постучали. Заглянул дежурный прапорщик.

— Кира Алексеевна, муж звонит. Спрашивает, когда вы вернетесь с работы?

— Скажи — вовремя. — ответил Клякса на вопросительный взгляд Киры. — На сегодня у нас все. Оружие, спецснаряжение все сдали? Завтра в девять здесь, не опаздывать. Да, на завтра меняем типажи. Уже примелькались. Дима, твоя очередь бомжевать.

Волан покорно вздохнул.

— Дональд, переходишь со скрипкой на рынок. Морзик, будешь завтра рэкетиром нашего музыканта.

— Что — и подраться можно? — приободрился Черемисов.

— Только в меру! Ты туда Дональда идешь крышевать, а не сферы влияния делить. Не устрой мне войну группировок! Я и Старый — на колесах. Кира в прежнем амплуа, ее почти никто не видел. Морзик пишет сводку, остальные — получать деньги в комнате отдыха и по домам.

— А почему я? — заныл Черемисов. — Я в прошлый раз писал…

— За твой финт с гипсом! Святой Йорген нашелся! Исцеление молитвой! В другой раз будешь внимательнее!

Наружники, вставая, захихикали. Черемисов шмыгнул носом, скорчил свирепую рожу Лехельту:

— Ну, я на тебе завтра отыграюсь! Все до копеечки вытрясу!

Он, дурачась, сунул Андрею под нос свой боксерский кулак, но головы напарника в том месте уже не было. Молнией взлетевший со стула Лехельт неуловимым встречным движением проскочил под рукой громилы-полутяжа и имитировал удар острием сложенных пальцев снизу в горло.

Черемисов почувствовал легкое касание.

Аккурат над кадыком.

В реальном жестком бою, если б Лехельт завершил удар как полагается, Морзик свалился бы через секунду на пол с перебитой трахеей. И его дальнейшее существование на этом свете было бы под большим вопросом…

Беззащитно-детский вид Дональда был обманчив, как многое в структуре, именуемой Федеральной Службой Безопасности России.

Дональд был первоклассным фехтовальщиком, неплохим гимнастом и имел к тому же весьма высокую степень в «ким ке». [23]