Черная вдова - Анатолий Безуглов Страница 10

— раз-два и обчёлся. Сам понимаешь: уж если идти, то наверняка!

— Публикацию мне в Москве обещали. Около печатного листа. И в записках нашего университета выйдет в мае лист. Это — во! — провёл ладонью над макушкой Глеб, но, видя, что патрон сомневается, хмуро добавил: — По-моему, вы заинтересованы в защите товарища Ярцева не меньше, чем он сам. За два года вы не имеете ни одного кандидата наук из своих подопечных. И потом, срок аспирантуры у меня кончается. Что, в преподаватели подаваться? На сто двадцать рэ в месяц? К тому же существует наш уговор…

Старостин вытер бумажной салфеткой рот и поднялся:

— Ладно.

Телефон не прозвенел, а прошептал на тумбочке возле кровати. Ставя аппарат около себя на ночь, следователь Воеводин убирал громкость почти до конца, чтобы в случае экстренного вызова не поднимать на ноги весь дом. Сам он уже натренировался просыпаться от этого шёпота.

— Разбудил? — раздался в трубке голос оперуполномоченного угрозыска Богданова.

— Разбудил, — тихо ответил Воеводин, засовывая ноги в шлёпанцы. — Погоди…

С аппаратом в руках он вышел в коридор — шнур был длинный, хватало до кухни — и, плотно притворив дверь, чтобы не слышала жена, устроился на сиденье под вешалкой.

— Ну, здорово! — сказал следователь уже громче.

— Доброе утро, — с опозданием приветствовал его Богданов. — Понимаешь, Станислав Петрович, надо встретиться.

— Прямо сейчас?

— Часиков в восемь. Чтоб спокойно обмозговать. А то потом будут дёргать.

— Сколько сейчас?

— Семь.

— Лады, — ответил Воеводин.

Расспрашивать оперуполномоченного, чем вызвано его желание увидеться до работы, он не стал — причина, значит, была.

Он прошёл на кухню, автоматическим движением включил две конфорки электроплиты. На одну поставил чайник, на другую — сковороду для бесхлопотной яичницы. И тут только увидел на столе лист бумаги с одним словом, написанным большими буквами: «ЁЛКА!!!» — с тремя восклицательными знаками.

— Вот незадача! — сказал вслух расстроенный Воеводин.

Это было напоминание дочурки, что отец обещал сегодня купить пушистую красавицу к Новому году. Он хотел пойти на ёлочный базар в восемь часов, к открытию, — это было рядом, за углом, — а потом уже на работу. Ёлки привозили поздно вечером, торговать начинали утром, и к обеду оставались лишь самые захудалые с несколькими жалкими ветками на макушке.

Звонок Богданова нарушил планы.

С ёлкой тянуть дальше было нельзя — на календаре 27 декабря.

Ровно в восемь следователь открыл дверь своего кабинета, где за столом коллеги уже восседал капитан Богданов.

— Вот, Алексей Павлович, — сказал следователь, вешая пальто на крючок за шкафом, — был зван и прийдох…

За окном было ещё совсем темно из-за туч, плотно заблокировавших небо и принёсших такую привычную предновогоднюю оттепель.

— Небось вчера отсыпался весь день? — спросил Богданов, вертя на столешнице зажигалку, с которой не расставался никогда, хоть и бросал курить время от времени.

— После дежурства свалился как убитый, — признался следователь. — А потом бегал, искал ёлку. Все впустую.

— А у меня поспать не получилось. Разделся, лёг, да только извертелся весь. Не идёт из головы эта кража, и все тут! И ещё приказание Копылова… Ты же знаешь генерала — «отыскать и доложить!».

— Что, дело у него на контроле? — удивился Воеводин.

— Да, короче, вернулся я в управление, потолковал с ребятами, может быть, есть или было что похожее… — Богданов щёлкнул зажигалкой, некоторое время смотрел на длинный язычок синеватого пламени.

— Ну и как?

— Никаких аналогий, — ответил оперуполномоченный. — Поехал на Большую Бурлацкую, в дом Ярцевых. Поговорил с участковым, дворником. С соседями потерпевших — с первого этажа и на их лестничной площадке. Результат — ноль!

— Спасибо! — отвесил шутовской поклон следователь. — И ради этого ты вытащил меня на час раньше?

— Терпение, Петрович, терпение, — улыбнулся Богданов. — Потом я махнул на комбинат химволокна, где работает Ярцева. Хотел уточнить кое-что. Может, она отдавала драгоценности в ремонт ювелиру? Только рот раскрыл, а эта Леночка заявляет: «Знаете, кто украл?» — «Нет», — говорю. А она мне: «Мужчина!» Спрашиваю, откуда ей это известно. И Ярцева поведала такую историю… Оказывается, в день кражи около восьми часов вечера к ней домой позвонила по телефону её подруга Людмила Колчина. Ей ответил низкий мужской голос. Колчина попросила позвать к телефону Лену, но мужчина сказал, что её нет. «А Глеб?» Мужчина ответил, что его тоже нет, они на концерте Антонова.

Оперуполномоченный уголовного розыска замолчал, насмешливо глядя на следователя.

— Оригинал этот ворюга, — сказал Воеводин. — Даёт справки знакомым, где находятся хозяева в то время, как он их очищает. Ну а Колчина? — спросил недоверчиво следователь. — Подтвердила?

— Да, да! — кивнул Богданов. — Я говорил с ней. Она ещё кое-что сообщила. Эта самая Колчина поднималась к Ярцевым около семи часов вечера. Говорит, после работы, не заходя домой, заскочила к Лене, чтобы взять журнал мод. Их не было. Колчина пошла к себе. Она живёт в такой же девятиэтажке, только её дом слева, под углом к ярцевскому. Из квартиры Колчиной, которая находится на седьмом этаже, видны окна Ярцевых. Около восьми Людмила увидела в них свет, позвонила. Тогда и состоялся разговор с любезным похитителем.

— Но она хоть поинтересовалась, с кем говорит?

— Не догадалась.

— Жаль! Интересно, что бы ей ответили…

— Колчина была уверена, что это приятель Ярцевых или родственник.

— А она не заметила из своих окон, сколько человек в квартире Ярцевых?

— Нет, окна были зашторены. Закрутилась, говорит, сына купала, спать укладывала. Потом — телевизор. О журнале мод вспомнила только на следующее утро, на работе. И тут же позвонила Лене. Та ей поплакалась насчёт кражи. Ну а Колчина сообщила о звонке… Вот такая, Петрович, история, рассказанная вашему покорному слуге и зафиксированная по всем правилам.

Богданов протянул следователю протокол допроса. Воеводин открыл сейф, достал папку с делом. Протокол допроса Колчиной стал в ней четвёртым по счёту документом.

— Негусто, — заметил следователь, и было непонятно, к чему относились эти слова, к сообщению оперуполномоченного или к количеству материалов в деле.

— О, человеческая неблагодарность! — трагически вздохнул капитан, приняв это все-таки на свой счёт. — Смотри: теперь мы знаем, что вор был отлично осведомлён о походе Ярцевых на концерт. Это раз! Он прекрасно знал, что в квартире есть ценности. И немалые! Это два!.. Похитителю было известно, где они лежат. Потому что, по словам Ярцевых, он больше ни к чему не прикасался. Это три!.. Напрашиваются кое-какие выводы. Или вор из числа знакомых семьи Ярцевых, или его кто-то навёл.