Паутина - Николай Свечин Страница 10

Алексей Николаевич кратко рассказал своему спутнику, что творилось в Иркутске два года назад. И подытожил, что с той поры ничего не изменилось. Надо приложить все силы, конечно. Однако следует смотреть правде в глаза: шансов найти извозопромышленников живыми немного. А отыскать их убийц – еще меньше.

Через сутки двое полицейских, питерский и забайкальский, поселились в номерах «Купеческое подворье». Статский советник оставил спутника на полдня, чтобы дооформить бумаги по командировке. Он сразу отправился в Белый дом к генерал-губернатору Князеву. Лыков был знаком с ним, еще когда Леонид Михайлович служил курляндским губернатором. Сейчас дела Князева шли неважно – он был замаран «Ленским расстрелом». Хотя лично тайный советник приказа лить кровь не отдавал, но несчастье случилось на вверенной ему территории. И тень падала на администратора… А тут еще казус: будучи человеком партикулярным (тайный советник в звании егермейстера), Князев занимал должность генерал-губернатора. И стало быть, командовал военными. Странное решение государя…

В Белом доме питерец проторчал до вечера. Князев сначала был занят, потом долго выпытывал у гостя, нет ли у того секретных поручений – все наместники опасаются этого. Лыкову пришлось рассказать историю своих взаимоотношений с министром. Лишь тогда Леонид Михайлович завизировал отчет и отпустил командированного.

Алексей Николаевич явился в лучшую в городе гостиницу «Деко», что на Большой улице, и отобедал. У него уже имелся план действий. За минувшие два года сменился весь руководящий состав в губернии. Не только полицмейстер с начальником сыскного отделения ушли со своих должностей, но и губернатор с вице-губернатором. Стало быть, идти по верхам смысла нет – сыщика там никто не знает. А вот внизу, у земли, легче найти знакомцев. Там люди держатся за должности, и высотные бури их мало задевают. Значит, надо заглянуть в сыскную часть. Кто-то из прежних надзирателей наверняка остался. Они и помогут питерцу по старой памяти.

Выйдя из ресторана, Алексей Николаевич не удержался и прогулялся мимо памятного ему дома на углу Большой и Шестой Солдатской улиц. Здесь раньше жила красивая полька Ядвига Космозерская, с которой у питерца случился короткий и бурный роман. Интересно, здесь ли еще паненка? И есть ли при ней новый ухажер? Сыщик поколебался секунду и решил пройти мимо. Нельзя дважды в одну и ту же реку…

Напротив гостиницы «Централь» Алексей Николаевич поймал извозчика и велел отвезти его на Луговую, в городское полицейское управление. Сыскари сидели на первом этаже и имели отдельный вход. Недолго думая, Лыков открыл дверь с улицы и сразу же увидел знакомое лицо. У окна стоял надзиратель Франчук, с которым два года назад питерец тесно работал. Франчук тоже узнал Лыкова и раскрыл рот от удивления.

Статский советник пальцем поманил надзирателя и сразу же пошел на угол. Через минуту тот его догнал:

– Господин Лыков! Ваше высокоблагородие, как вы здесь оказались?

– Здравствуй, Федор Степанович. Я теперь высокородие.

– Поздравляю. Алексей Николаич, а что с вами приключилось? Я читал в газетах – якобы вас в тюрьму посадили.

– Приговор отменен, я опять на службе, там же, в Департаменте полиции. Здесь в командировке.

– Слава богу! Опять на службе… А уж я переживал. Это… к нам по старой памяти или дело какое есть? И почему меня тайком выманили, а не прошли к начальнику отделения?

– Есть дело, Федор Степанович. Давай выпьем пива и поговорим, а там будет видно.

Сыщики сели в ближайшем заведении, и Лыков начал свой рассказ:

– Я приехал из Верхнеудинска, куда меня послал министр внутренних дел.

– С ревизией?

– Вроде того. А здесь я проездом: поручение выполнил, визу Князева получил и могу возвращаться в Петербург. Но возникло одно неожиданное обстоятельство.

Франчук насторожился:

– По нашей части?

– Именно так. В Верхнеудинске мне помогал тамошний надзиратель уездного полицейского управления Борениус. Толковый, на своем месте. А у него тесть уехал к вам лошадей покупать и пропал.

– Давно пропал?

– Скоро неделя, как нет от него известий. Фамилия – Красовский, извозопромышленник. С ним был товарищ, этому фамилия Угрюмов. Вот оба и сгинули. Имели при себе на двоих полторы тысячи рублей. Смекаешь?

Франчук помотал головой:

– Неделя – это мало. Запили ребята или у баб греются, домой ехать не спешат.

– Красовский так не мог.

Надзиратель задумался:

– Неделю назад… Родственники телеграмму нам давали?

– Да, через четыре дня.

– Он из Забайкальской области, не наш.

– Ну и что? – уперся Лыков. – Если не ваш, то и искать не надо? Телеграмму начальник уезда подписал.

– Да хоть сам губернатор – у нас на такие депеши никто внимания не обращает, своих дел невпроворот.

– Я хочу помочь Борениусу, – с нажимом сказал Лыков.

– Но как? Официального поручения у вас в Иркутске нет.

Алексей Николаевич вынул из кармана империал, поставил на ребро и закрутил волчком:

– Это тебе, чтобы быстрее думал.

Франчук мигом спроворил золотой в карман, и лицо его сразу подобрело:

– Ну, другой разговор. Ежели вы, к примеру, скажете полицмейстеру, что имеете негласное поручение от Белецкого посмотреть работу полиции… Он со страху тут же падет ниц.

– А кто теперь полицмейстером?

– Павел Николаевич Варушкин, коллежский асессор.

– Давно он на должности?

– И года нет.

Алексей Николаевич записал в блокнот и продолжил расспросы:

– А кто теперь вместо Аулина?

– Начальником сыскного отделения сейчас титулярный советник Андреев Михаил Павлович. Но его скоро сменят на Романова.

– Почему? Не тянет воз?

Франчук приосанился:

– Еще как тянет! Смелый, лихой. Под пулями сколько раз бывал и не терялся. В мае лично задержал известного разбойника Каминского. Тот в него лупил в упор из двух револьверов, а наш шел напролом. Дошел и скрутил. А в январе? Другого скуловорота, Чубатова, на Русиновской улице повязал, пока мы у дверей замешкались. Тот весь был оружием обвешан, а глазом моргнуть не успел. Нет, Михаил Павлович – человек что надо.

– Отчего же тогда его меняют?

– Уходить надумал. Почему и куда – молчит. Замену ему нашли, это Романов, сейчас он заведует резервом конных стражников и пеших городовых. Вроде ничего… Но Андреева жалко, он прирожденный сыщик.

– А как у вас тут вообще обстановка? Два года назад была хуже некуда.

У Франчука дернулся подбородок:

– А теперь еще хлеще. В январе месяце мне плечо прострелили, а надзирателю Харитонову – ногу. Беглые каторжники чуть не толпами бродят по улицам. Кавказцы никуда не девались, разве только наглее стали. Одно слово – Иркутск!