Три цвета крови - Чингиз Абдуллаев

Ресторан имел странное и немного смешное название —«Помидор».

Расположенный на Ленинградском проспекте, на пути из центрагорода в аэропорты Шереметьево, он своим игривым названием привлекал внимание,словно подчеркивая несерьезность заведения. Внутри ресторанчика было всегдатемновато, а несколько небольших залов, скорее, комнат, предназначалисьисключительно для знакомых клиентов.

Это был уникальный ресторан. Его хозяева — азербайджанцы иармяне — были теми бакинцами, которые и составляли полифоническую основу Бакудо известных событий конца восьмидесятых. Они часто и Уезжали вместе, покидаяродной город, ставший вдруг негостеприимным и чужим. В ресторане слышаласьрусская, азербайджанская и армянская речь, больше русская, но с сочным южнымакцентом, своеобразная речь Длинных бакинцев, средство общения всего населениякосмополитичного Вавилона, каким был Баку почти восемьдесят лет двадцатоговека.

Приходившие сюда люди искали уголок того самого города,который они однажды навсегда потеряли. Здесь мирно обедали и ужиналиазербайджанцы и армяне, проклиная тех, из-за кого они вынуждены были покинутьродину, особенно националистов обеих мастей, из-за непримиримости которых сталоневозможно мирное сосуществование двух народов. И хотя каждая сторона считаласебя по-своему правой, справедливости ради стоило сказать, что больше всегодоставалось карабахским армянам, начавшим этот конфликт, доведя его до стольнеприятных последствий.

Но споров среди посетителей не возникало. В ресторане царилоперемирие, и когда на фронтах шли ожесточенные бои, здесь по традиции выпивализа мир и дружбу между соседями. А потом поминали павших, независимо от ихнациональной принадлежности. Армяне пили за упокой души погибших, азербайджанцыстояли, опустив головы, не дотрагиваясь до спиртного. Здесь часто плакалимужчины, вспоминавшие свой родной город. Плакали все: азербайджанцы и армяне,русские и евреи, лезгины и грузины, впервые попадавшие в этот ресторан. Вавилонбыл разрушен и уже никогда не мог быть восстановлен в прежнем величии. Этопонимали все, и от этого их скорбь становилась еще более сильной.

Метрдотель-азербайджанец встречал гостей в дверях, провожаяих к заказанным столикам. А небольшой оркестр, состоявший из бакинских армян,играл старые мелодии-шлягеры, столь популярные в недавние добрые времена ивызывавшие ностальгические слезы у присутствующих.

Бывший подполковник Абрамов сидел за столиком не один. Онлюбил слушать забытые мелодии. Вынужденный уехать из Баку, он по-прежнему любилэтот город, по ночам, во сне, ему являлись бакинские бульвары и парки, площадии фонтаны. К несчастью Абрамова, подобная ностальгическая страсть передалась идетям — двум дочерям, которые также не могли вернуться в Баку. Туда изредкаездила к своей матери лишь жена Абрамова, азербайджанка. Смешанных браков вБаку было особенно много, и такие семьи страдали наиболее сильно.

Сегодня Абрамов сидел за столиком в компании неприятноготипа, которого он меньше всего хотел бы здесь встретить.

— Мы предлагаем вам сотрудничество, — говорил егособеседник.

— Вы мне это уже предлагали, — отмахнулся Абрамов, ондовольно много выпил и чувствовал себя не совсем хорошо. К тому же в этотмомент музыканты заиграли знакомую мелодию.

— Почему же вы отказываетесь?

— Не хочу связываться с такими типами, как вы, — откровеннопризнался Абрамов, — я понял, что вас интересуют мои прежние связи. Моя работав МВД Азербайджана. Я не знаю, кого вы представляете и кто вы такой. Вижу, чтовы не армянин. Но кто бы вы ни были, вы ошиблись адресом.

— Мы хотим использовать только ваш опыт. И хорошо заплатим.

— Знаю, — поморщился Абрамов. — Идите к черту. Мне всенадоело.

— Но поймите, — убеждал его собеседник, — это очень выгодноепредложение.

Вы просто поможете нам, предоставив информацию, прояснитенекоторые детали.

— Для чего?

— У нас коммерческие интересы, — уклонился собеседник.

— Ах, коммерческие, — усмехнулся Абрамов, наливая водки. Онбыл крупным мужчиной, с характерными кустистыми бровями и черными глазами.Тяжелый подбородок и упрямые складки морщин у рта четко свидетельствовали о егоскверном характере, к тому же изменившемся не в лучшую сторону после переезда вМоскву.

— Да. Нас интересует информация. Мы можем заплатить.

— Ага, — бывший подполковник вдруг схватил своегособеседника за лацкан пиджака и привлек к себе, — такие, как ты, — сказал,задыхаясь от ненависти, — разрушили мой дом, сломали мою судьбу, испортилижизнь моим детям. И ты хочешь, чтобы я работал с вами? Пошел отсюда…

В МВД любили сочные ругательства. И Абрамов прибавил ещенесколько известных выражений.

— Напрасно вы так. — Собеседник поправил пиджак, словно необижаясь на него. — Мы ведь совсем не то, что вы думаете.

— Деньги просто так не платят, — махнул рукой Абрамов, —знаю я ваши информации. Я ничего не буду делать. У меня жена азербайджанка, аты, сука, пришел ко мне и выпытываешь, какую гадость еще можно сделать, чтобысовсем испоганить жизнь людям. Пошел отсюда! — сорвался Абрамов.

Музыканты прекратили играть.

— Напрасно вы так, — сказал, спокойно вставая из-за стола,«коммерсант».

Абрамов обнаружил, что бутылка водки пуста.

— Рустам, принеси еще одну, — крикнул официанту. — Сукинсын, — пробормотал он, вспоминая ушедшего, — информацию им подавай. Мои прежниесвязи вспомнили. Мало им всего, что натворили. Не сидится спокойно.

Он сжал кулаки. В этот момент музыканты заиграли «Баку —любимый город», и он, чуть расслабившись, закричал:

— Давай, ребята! Давай. Мы им всем еще покажем! Мы ещевспомним наш город.

Спустя пять часов в подъезде дома, где снимала квартирусемья Абрамовых, был найден труп бывшего подполковника МВД АзербайджанаВладимира Абрамова.

Киллер действовал аккуратно и четко. Подождав, покаподполковник пройдет в подъезд, он поднял пистолет и выстрелил ему в затылок.Смерть, по утверждению экспертов, наступила мгновенно. Киллер для верностисделал контрольный выстрел в сердце и затем удалился. Свидетелей и очевидцевпреступления найдено не было.