Евгений Кушнарев: под прицелом - Андрей Кокотюха

Знаем мы вашу охоту…

Сделав глоток быстро остывающего эспрессо, он подошел к окну и начал вглядываться в темное январское утро.

Прекрасно зная историю, которая была одной из любимых им областей знаний, Евгений Кушнарев мог при желании доказать прямую зависимость между охотой и государственными делами. Именно на охоте, выражаясь современным криминально-политическим языком, всегда можно было «порешать вопросы».

Царская охота… Как много скрывается за этими словами. Прежде всего – это излюбленная забава августейших особ. На охоту собирались долго, выезжали громко, соблюдая все необходимые для подобных мероприятий ритуалы. Однако именно царская охота проходила в нарушение всяческих традиций охоты обычной. Цари со свитой не охотились, в прямом смысле не ждали часами на номерах, не испытывали азарта истинного охотника, выследившего зверя или птицу, да и не готовили себя подсознательно к тому, что можно и промахнуться.

В этом действе нет никакого спорта. Царскую дичь загоняют. Медведей, волков, лосей, кабанов долго прикармливают, чтобы потом пустить под выстрел августейшего охотника. Тетеревов и глухарей привязывают к веткам деревьев, да еще указывают раболепно: стреляйте, ваша светлость, во-он туда… Что охота: на рыбалке, которую жаловал Кушнарев, таким рыбакам цепляли крупную рыбу на крючки. Это не анекдот – реальный факт, особенно если вспомнить советский период истории.

Так что правители – не охотники. Вернее, не настоящие охотники. Они хотят только подстрелить дичь, а уж выслеживают ее пускай другие. За это, кстати, им деньги платят. Охота для хозяина любого уровня – будь он хозяин города, района, области, региона, даже государства – совмещение приятного с полезным. Где приятное – свежий воздух, шашлык с дымком под хороший коньячок, а полезное – решение любого, даже самого сложного вопроса.

А правитель любого уровня всегда занят решением вопросов только государственной важности. Так уж он себя настраивает.

Решение выкрасть из Италии неудобную княжну Тараканову царица Екатерина Вторая приняла во время охоты. Заядлый охотник Герман Геринг в своем замке, скромно именуемом охотничьим домиком, подписывал приказы бомбить с воздуха европейские города. А сколько решений, определявших внутреннюю и внешнюю политику Советского Союза, принималось на охоте в подмосковном Завидове Хрущевым, и особенно – Брежневым, метким стрелком и, говорят, охотником от Бога.

Горбачев, правда, к царским охотам был показательно равнодушен. Мол, перестройка, новое мышление, демократия… Кто знает, что было бы с Союзом, если бы Михаил Сергеевич уважал традиции предшественников и обсуждал перестройку у охотничьего костерка…

Кстати, это ведь со времен перестройки к охоте начали относиться как к одному из символов преступной власти. Сначала – партийно-номенклатурной, потом – коррумпированной. И все по тем же причинам: ведь власть предержащие даже на охоте нечестно играют. То ли дело рыбалка: вода, тишина, удочка. Даже если рыбы не наловил, то нервы точно успокоил.

Кушнарев всегда считал себя больше рыбаком, чем охотником. Футбол и рыбалка – вот два настоящих типично мужских увлечения. Кучма со свитой в бытность свою президентом охоту жаловал. Но Евгений Петрович не без удовольствия вспомнил, как удивились друзья и знакомые, узнав, что он, будучи главой президентской администрации, ни разу не выехал с Данилычем открывать охотничий сезон.

Охотниками действующие политики становились часто поневоле. И Кушнарев не считал себя исключением. Взять ружье в руки его фактически заставили. Хорошее ружье – дорогой и ценный подарок мужчине. Но получив к юбилею, без малого шесть лет назад, шикарный пятизарядный карабин Браунинга, Евгений Петрович просто не знал, что с ним делать. Обычно такой подарок обязывал владельца при случае опробовать его в деле. Кушнарев поступил иначе: поблагодарив, спрятал ненужный карабин в сейф. И только через одиннадцать месяцев, почти под самый Новый год, друзья едва ли не силком потащили его в Печенежское лесничество – пострелять, сезон закрыть.

За окном медленно светало. Кушнарев улыбнулся, вспомнив, как в тот первый день ему, новичку, повезло: он завалил из нового карабина кабана и оленя. С тех пор зимняя охота стала чем-то вроде ритуала.

И все равно он не считал себя охотником. Не каждый, у кого есть ружье, охотник. Да и в последний раз на зверя выезжал года два назад. Не до охоты было…

Прогулки с карабином на свежем воздухе Кушнарев иногда заменял поездкой в тир. Там тренировал руку, стреляя по мишеням. Некстати вспомнилось, как злые языки пустили слух: мол, после «оранжевых» событий он в тире расстреливает из пистолета апельсины…

Правы, оказывается, были те, кто советовал стрельбой по мишеням «стравливать пар». Его, этого пара, за последние годы накопилось много. Пока есть возможность, в стране и со страной надо что-то срочно решать. Силы в себе Кушнарев чувствовал, считал себя трудоголиком и мог работать сутки напролет. В кабинете на столе лежит вычитанная рукопись очередной книги, которую завтра уже ждут в издательстве. Он готовил текст, параллельно успевая делать еще несколько дел, буквально разрываясь между Киевом и родным, слишком родным Харьковом.

Он чувствовал в себе силы. Но также чувствовал: в последнее время использует их не в том направлении. Не по назначению. Вхолостую. Вернее, ему не дают их использовать. Когда деликатно, а когда и прямо – от человека зависит! – давая понять: есть вещи поважнее, надо трудиться на благо общего дела. Вот только в чем состояло оно, это общее дело, Евгений Петрович все чаще переставал понимать.

Возможно, сегодня он получит какие-то ответы. Охотничий сезон формально закрыт. Но как только Кушнарев узнал, кто будет на этой охоте, сразу понял – предстоит разговор. Охотники, ясное дело, постреляют. И скорее всего, не только для виду. Только когда выезжаешь в лес в такой компании, без «решения вопросов» не обойтись.

Так что знаем мы вашу охоту!

Кушнарев допил кофе. Посмотрел на часы. Скоро должна прийти машина.

Изюм—Харьков, 16–19 января 2007 года