Хроника смертельного лета - Юлия Терехова

– Это будет – что? – Борис даже приподнялся на паркете, где расслабленно лежал после репетиции. За восемь лет партнерства с Анной Королевой он ко многому привык. Его партнерша была непредсказуемой, жесткой, но он на многое закрывал глаза, благодаря ее фантастическому трудолюбию, творческому потенциалу и надежности. Но тут он, откровенно говоря, ошалел.

– Танго, – коротко ответила Анна, снимая заколку и распуская светлые волосы. – Аргентинское танго. Не бальное, а именно такое… с милонги [2]…

– Ты сейчас с кем разговариваешь? – Борис покрутил пальцем у виска. – Я ничего не смыслю в танго. Я – балетный танцовщик, ты в курсе? Я умру на балетной сцене.

Анна, заведя руку назад, помассировала себе шею. Она сидела на полу, скрестив ноги, держа спину абсолютно прямо.

– Ну надо же, какой пафос! Не дергайся, это будет балетный номер, на пуантах, все как полагается.

– А без меня никак? – заныл Борис. – Давай ты кого-нибудь другого найдешь!

– Нет, мой золотой! – Анна не собиралась на него давить. Зачем? В итоге он все равно уступит. – Без тебя – никак невозможно. Посмотри на себя – настоящий аргентинский мачо! Где я еще такого найду?

Борис покосился на нее, чувствуя подвох. Жгучий брюнет, с правильными тонкими чертами лица – интеллигентный еврейский мальчик, в паре с Анной он собрал все мыслимые балетные премии, победил на всех возможных конкурсах. Он и Анна были звездами мировой величины – востребованными и высокооплачиваемыми, и поэтому он, на всякий случай, решил обидеться на «аргентинского мачо».

– Это комплимент или оскорбление?

Анна рассмеялась:

– Вставай, давай!

Борис, однако, не соизволил двинуться с места. Тогда она настойчиво потянула его за руку. Борис неохотно поднялся. Анна подвела его к зеркалу. Там она положила правую руку партнера себе на талию и он, вздохнув – спорить было бесполезно – принял нужную позицию.

Откинув голову, Анна взглянула в зеркало и хихикнула. Вид и правда потешный – она в юбке-шопенке, а он в трико…

– Ну и что это? – хмыкнул Борис. – Позорище…

– Да, тебя придется приодеть, – с легким разочарованием в голосе протянула Анна. – Ничего, мы тебе хвостик завяжем…

– Ага, – кивнул танцовщик, – и бантик заодно… Совсем сбрендила!

– Я бы попросила вас, милорд! – Анна тряхнула белокурой головкой. – Выбирайте выражения…

– Вот я и выбираю – идите на фиг, леди! Не буду я этим заниматься.

– Будешь. Это и в твоих интересах.

– Это еще почему? – сощурился Борис.

– А потому! Мы приняли приглашение на гала-концерт в Буэнос-Айресе 17 августа? Приняли! Так надо показать что-то особенное, чтобы все дар речи потеряли!

– И ты собираешься сразить тамошний высший свет исполнением танго? Ты смеешься? Тоже мне – тангера [3]! Кто ж тебе его ставить будет? Или сама?

– Сама, представь себе! – гордо вздернула нос Анна. – Но у меня есть приглашенный консультант.

– И кто это? – с издевкой поинтересовался Борис – Очередной завсегдатай э-э… ми-ми-ми… как там его… а, милонги!

– Я могла бы обидеться, но буду выше этого, – миролюбиво заметила Анна. – Летом в Москве мастер-класс дает Клаудиа Эстер Перейра – слышал про такую?

Безусловно, Борис слышал. Одна из лучших преподавателей танго в Европе, сама в прошлом всемирно известная тангера, Клаудиа Эстер – легенда, как Майя Плисецкая в классическом балете. Попасть на ее мастер-класс – большая удача, и то, что Анна умудрилась заполучить ее в качестве хореографа и преподавателя-репетитора, казалось невероятным. Клаудиа Эстер была той, кого в невоздержанной на язык России назвали бы «старой каргой». Язвительная и надменная, она славилась исключительно крутым нравом. Поговаривали, мадам била учеников по ногам палкой, едва ей казалось, что они недостаточно прилежны. Забавно – потом «нерадивые» ученики хвастались следами от этих ударов…

– Я вела с ней переписку два месяца. Она приезжает через три дня, как раз после дня рождения Антона.

– И она согласилась на эту авантюру? – спросил Борис с сомнением.

– А то! – гордо провозгласила Анна. – Ей самой интересно, как это – коня и трепетную лань в одну телегу…

– Ну-ну, – пробормотал Борис. – Как пить дать – втравишь ты меня в историю…