Дорога в рай - Макс Аллан Коллинз

Апрель 1973 года

В девять сорок пять чудесного субботнего утра Сэму Ди Стефано оставалось менее получаса до встречи с насильственной смертью.

Находясь в своем кирпичном загородном доме, в районе для VIP-персон Оак-Парке, штат Иллинойс, этот пожилой мужчина шестидесяти четырех лет непримечательной внешности – стройный, рост пять футов одиннадцать дюймов, в больших очках в темной металлической оправе – надвигающейся гибели не предчувствовал.

Он занимался обыденной весенней уборкой гаража по просьбе жены Аниты (которая этим утром была у матери) и в данный момент пытался вымести засохшую грязь, которую нанесли за зиму колеса их машин.

Из-за седых непослушных волос Сэм производил впечатление достаточно безобидного человека, хотя черты его лица – близко посаженные глаза, крупный нос и безгубая щель рта над раздвоенным подбородком – свидетельствовали о том, что их обладатель в свое время мог вызывать опасения у окружающих. Он был одет в слегка эксцентричную темно-синюю пижаму, поношенные туфли и голубую ветровку с белой надписью «ВИЛЛА "ВЕНЕЦИЯ"» на спине – реклама ночного клуба, который закрылся лет десять назад.

Как у многих американцев, в гараже у Сэма стояли: маленький верстак и стойка с инструментами, и газонокосилка, и коробки со сломанными столовыми приборами, и полки с ненужными предметами домашнего обихода, которые обычно складывают в дальнем углу гаража.

Сэм усердно подметал цементный пол. Куски грязи, обрывки картона и другой хлам слетались к двум масляным пятнам, оставленным автомобилем. Ди Стефано трудился терпеливо и старательно, собирая сначала маленькую, но постепенно увеличивающуюся кучу мусора за открытой дверью гаража на подъездной дорожке.

У его жены был один из принадлежащих им двух «кадиллаков купе-кабриолет», розовый, семьдесят третьего года, с белой виниловой крышей, а свой – черный (модель прошлого года) Сэм одолжил племяннику, Маленькому Сэму, для свидания. Маленькому Сэму, которого в действительности звали Антонио (это был сын его покойного брата Анжело), было двадцать два, и он только начинал становиться на ноги, а его машина вызывала жалостливое умиление – маленький серый «рамблер». Если вам удалось что-то сделать на заднем сиденье этого недоразумения, то в комнате вам делать уже нечего.

Сейчас «рамблер» был припаркован на углу улицы. Скоро Маленький Сэм сможет позволить себе машину получше – благодаря тому, что дядя вывел его «в люди», сделав сборщиком долгов.

Сэм Ди Стефано, довольный собой, взглянул на чистый цементный пол, потом прошел к верстаку и наклонился, чтобы вымести из-под него грязь. Под верстаком оказалось довольно много мусора, что было немного странно, ведь Сэм не был мастером на все руки и не часто им пользовался.

С другой стороны дома, в звуконепроницаемой комнате подвала находилась настоящаямастерская Сэма. На одной из стен там висел деревянный шкафчик, в котором хранились инструменты Сэма, – различные экзотические орудия пыток. Среди них были и такие старые, но любимые, как тиски для больших пальцев, паяльные лампы и ножи, какими пользуются мясники, имелся и набор молотков, и нововведение Сэма – комплект ножей для колки льда разной длины и толщины, острых как лезвие бритвы. Ах да, бритвы тоже были в коллекции Сэма…

На столе у другой стены были закреплены тиски, прекрасно подходящие по размеру под человеческую голову, а в центре комнаты стоял деревянный стул с ремнями для головы, рук и ног – весьма похожий на электрический стул – прикрученный к полу. Комната была небольшой, немногим больше чулана, и могла вместить одновременно не более одного гостя и трех допрашивающих, не вызывая дискомфорта. Дискомфорта у допрашивающих, конечно.

Люди кричали, страдали, даже умирали в этой подземной мастерской. Звукоизоляция на уровне звукозаписывающей студии гарантировала, что ни семья, ни, естественно, соседи никогда не услышат душераздирающих концертов, звучавших в этой маленькой комнатке.

Конечно, в своем кругу Сэм не скрывал, что испытывает удовольствие, заставляя страдать тех, кто этого заслужил. Не то чтобы он был садистом, ни в коем случае, он просто любил дисциплину (в других). Тот, кто посидел на этом стуле, никогда больше не делал ничего такого, из-за чего его задница снова могла на нем очутиться.

С начала шестидесятых годов Сэм Ди Стефано был весьма заметной фигурой в чикагском Синдикате. Но, как ни странно, официально членом Организации он не был, никогда не был «мафиози», но конечно не из-за нежелания убивать для мафии (это он делал с удовольствием): Сэм просто не хотел исполнять чьи-то приказы, предпочитая независимость. Члены Синдиката сулили ему золотые горы, если он к ним присоединится, но Сэм сказал им, что его не интересуют эти детские игры с клятвами на крови и глупыми ритуалами.

– Если ты захочешь привести сюда своего крутого так называемого киллера, – сказал Сэм Тони Аккардо, который исполнял обязанности главаря вместо Пола Рикка (сидевшего в тюрьме из-за нашумевшего дела с профсоюзом кинематографистов), – я стану с этим сосунком нос к носу, лицом к лицу, пушка к пушке. Давай, веди его сюда!

Прошли годы, а вызов так никто и не принял. Аккардо и Рикка уважали Сэма, который без посторонней помощи превратил ростовщичество из незначительных дополнительных операций в организованный бизнес, на котором весь Синдикат каждый год делал миллионы. Из всех ростовщиков в городе Сэм Ди Стефано был единственным, кому Организация разрешила работать где угодно и с небольшим налогом, потому что все-таки все остальные ростовщики любой группировки всего лишь шагали по дороге, которую Сэм проложил давным-давно.

Его называли «Бешеный Сэм» – за глаза, конечно, – но он эту кличку ценил, даже культивировал: в этом бизнесе главное, чтобы тебя боялись. Тебе нужно только, совершая «безумные» поступки, вызвать страх, который на самом деле всего-навсего самая искренняя форма уважения.