Слоны умеют помнить - Агата Кристи

Взглянув на каминные часы, которые отставали минут надвадцать, миссис Оливер снова обратила свой взор к зеркалу. Она постоянноменяла прически (это было ее хобби): то укладывала волосы в стиле мадамПомпадур, то рассыпала локонами по плечам, то зачесывала назад, демонстрируясвой интеллектуальный лоб, то растрепывала в артистическом беспорядке и т.д.Сегодняшняя прическа удалась и шла миссис Оливер, хотя это не имело никакогозначения, ибо сегодня она собиралась сделать то, что делала крайне редко. МиссисОливер намеревалась надеть шляпу.

В гардеробе, на верхней полке, у нее лежали четыре шляпы.Одну из них она надевала, когда ее приглашали на свадьбу. Ведь на свадьбу неполагается идти с непокрытой головой.

Если быть точными, то следует отметить, что «свадебных» шляпу нее было две. Одна, с перьями (хранилась в круглой коробке), очень плотносидела на голове, и можно было не беспокоиться, что ее сорвет ветром, еслитакой случится при выходе из машины перед святейшим храмом. Другая болеероскошная, украшенная цветами, шифоном и вуалью, предназначалась для жаркоголетнего времени.

У остальных шляп не было столь конкретного назначения. Однуиз них миссис Оливер называла шляпой для деревни. Она была из светлого фетра, стакими полями, что ее можно было надевать и задом наперед, и вообще как угодно.Кроме того, она подходила к любой одежде, сшитой из твида, и к свитерам.Свитера миссис Оливер надевала часто, а шляпу почти никогда. Зачем вообще вдеревне напяливать шляпу, если отправляешься туда, чтобы пообедать с друзьями всельской харчевне?

Четвертая шляпа была самая дорогая и была поэтому, с точкизрения миссис Оливер, самая лучшая. Это был тюрбан из плетеного вельветаразличных пастельных тонов.

Миссис Оливер достала из гардероба шляпу и на мгновение призадумалась.

— Мария! — крикнула она. — Зайдите на минуточку!

Мария вошла и спросила:

— Вы собираетесь сегодня надеть вашу прекрасную шляпу?

— Да, — сообщила миссис Оливер, — и хочу посоветоваться свами, каким боком ее лучше повернуть.

Она надела шляпу, а Мария, оглядывая, обошла вокруг миссисОливер.

— Вы надели ее немножко задом наперед, — заметила Мария.

— Да! Специально! Я подумала, может быть, так лучше.

— Почему вы решили, что задом наперед лучше?

— Потому что таким образом впереди будет голубой тон. А еслинадеть по-другому, впереди окажется зеленовато — красный. — Миссис Оливерповертела на голове шляпу так и сяк.

Мария неодобрительно покачала головой.

— Мне кажется, ее нельзя надевать задом наперед. Эта широкаясторона не идет к вашему лицу.

— Ну что ж, нельзя так нельзя. Надену ее так, как положено,— согласилась миссис Оливер и сняла шляпу.

— Я думаю, так будет лучше, — сказала Мария и помогла миссисОливер надеть отлично сшитое красновато — коричневое шерстяное платье иаккуратно, по всем правилам, водрузила шляпу на отлично причесанную головкумиссис Оливер. — Как всегда, выглядите вы очень элегантно, — сказала она.

Миссис Оливер очень любила, когда хвалили ее внешность итуалеты, и ценила то, что Мария всегда одобряла ее.

— На утреннике вы будете выступать с речью? — спросилаМария.

— С речью? — ужаснулась миссис Оливер, — Ни в коем случае!Вы же знаете, что я терпеть не могу выступать с речами!

— А я думаю, что на литературных утренниках вое выступают сречами. Ведь там будет целая куча известных писателей!

— Вот пусть и выступают те, кому это нравится. Таких полно.И главное, делают они это в тысячу раз лучше, чем я.

— А я уверена, что вы можете сказать замечательно умнуюречь!

— Нет, не хочу! Я знаю, что умею и чего не умею. Речи — этоне мое амплуа. Я запнусь, забуду что-нибудь, скажу чепуху и буду выглядетьидиоткой. Писать я могу, а говорить — нет!

— Надеюсь, вы получите удовольствие от этого утренника.

— Утренник должен быть грандиозный! — уныло согласиласьмиссис Оливер и подумала, что все это так, но совершенно неизвестно, зачем онатуда идет.

Из кухни донесся запах подгорающего варенья, и Мариястремглав бросилась туда.

— Я думаю, — сказала себе миссис Оливер, — что я иду туда,чтобы узнать, в конце концов, что же это за штука — литературный утренник. Менясотни раз приглашали на такого рода мероприятия, но я ни разу не ходила.

Объяснив себе, зачем она идет на литературный утренник,миссис Оливер вышла из дома.

Миссис Оливер опоздала. Когда она пришла на утренник,завтрак уже заканчивался, подавали десерт, который был очень вкусен. Но в определенномвозрасте приходится быть весьма осторожными по отношению к еде. Все дело взубах. В очень белых, без всяких изъянов, совсем как настоящих. И они никогдане болят. Но все-таки это не настоящие зубы. И если на десерт подают миндальили шоколад с твердой начинкой, это очень осложняет жизнь. Так полагала миссисОливер. Еще надо остерегаться карамели, салатов, безе. Если бы искусственныезубы делали из слоновой кости, тогда, наверное, было бы можно преспокойногрызть жареный миндаль.

Завтрак, который был устроен в честь женщин — писательниц,миссис Оливер понравился. К счастью, на нем присутствовали не толькопредставительницы прекрасного пола. Миссис Оливер сидела между двумясимпатичными господами. Один из них, Эдвин Обин, чьей поэзией она всегдаувлекалась, очень остроумно рассказывал о своих путешествиях за границей. Оноказался большим гурманом, а эта тема была совсем не чужда миссис Оливер.

Сэр Уэсли Кент, сидевший по другую сторону нашей героини,так же был ей приятен. Он очень высоко ценил ее книги и вообще был чрезвычайнотактичен. Надо заметить, что он не просто хвалил ее сочинения, но и объяснял,почему они так хороши. И это было весьма приятно миссис Оливер. Она подумала,что похвалы мужчин в какой-то мере всегда милее, нежели похвалы женщин, вкоторых как правило, одни эмоции.

Впрочем, недавно она получила из-за границы письмо от одногомолодого человека, впавшего в экстаз после прочтения ее романа «Вторая золотаярыбка». «Вы очень знамениты», — писал этот молодой человек. Хотя миссис Оливерзнала себе цену и считала, что ее детективы отнюдь не плохи, но все же невидела основания считать себя знаменитой. Сама она считала себя скореепопулярной писательницей, которая сумела найти в литературе свой стиль и своютему. Во всяком случае критика всегда была к ней благожелательна.