Из России - с приветом - Кирилл Еськов

Бабочка завершила свой рваный, как мановения дирижерского жезла, полет на цветке ферулы: передохнуть и подзаправиться нектаром. Ферула – растение семейства зонтичных, родственное растущим на наших сырых лугах дуднику и борщевику, нечто вроде фирменного знака среднеазиатских гор; более всего она напоминает своим обликом исполинский ёршик для чистки унитазов – с ручкой толщиною в запястье и высотою в полтора человеческих роста.

Горный склон, утыканный как именинный пирог тонкими желтоватыми свечками ферул, обрезан понизу отвесным обрывом в полсотни метров. Бушующий на дне этой пропасти поток смотрится из здешнего отдаления как замерзшая сибирская речушка: ветер почти дочиста подмёл от снега поверхность мутно-голубоватого льда, оставив белопенные сугробы-заструги лишь в затишках позади вытарчивающих там и сям камней. Наверху же склон упирается в крупнообломочную осыпь, серые кубические монолиты которой держатся, как кажется, вообще ни на чем: чихни – и получишь на той самой нижней речке запруду размером с приснопамятную Нурекскую ГЭС.

По склону, легко ступая между плотными колючими подушками отцветшего уже акантолимона, движется человек с сачком, не сводящий глаз с присевшей на ферулу бабочки. Паганель? – ну, в смысле Кузен Бенедикт? Гм… как-то не похоже, совсем… Здоровенный бородатый детина, чья наружность порождает совсем иные литературно-кинематографические ассоциации – типа «Эх, коротка кольчужка!..», в выгорелой до белизны защитной рубашке и старой, советского еще образца, широкополой пограничной панаме. Во всем облике его есть нечто удивительно знакомое… батюшки-светы, да уж не добрый ли это наш знакомый, Ванюша-Маленький?! Разве только вот борода смущает… Ванюша в наклеенной бороде выполняет спецзадание в среднеазиатских горах? – ну-ну… как-то уж очень оперетточно. Слушайте, а у Ванюши, часом, нету в наличии братьев-близнецов?!

В советские времена спецназ, конечно, готовили – не чета нынешним, но, при всей разносторонности той подготовки, обращаться с энтомологическим сачком Ванюшу-Маленького всё-таки учили навряд ли; человек же в панаме инструментом этим орудует явно профессионально. Сачок на короткой, в локоть, рукоятке и с маленьким, двенадцатидюймовым, обручем: именно такой и употребляют при охоте за активно летающими насекомыми, вроде бабочек (знакомые неспециалистам по фильмам и книжкам длинные, полутораметровые, сачки с обручем в пол-обхвата используются для совершенно иного способа лова – «кошения» вслепую по траве и кустарнику). Вот скрадывание добычи завершено; сачок совершает молниеносное, как бросок атакующей кобры, поперечное движение над соцветием ферулы, и вспугнутая со своего насеста бабочка попадает прямиком куда следует: в мягкие глубины бязевого мешка.

Удивительно, с какой аккуратностью и осторожностью пальцы детины в панаме (при иных обстоятельствах вполне, похоже, способные ломать пятаки) обращаются с плененной бабочкой – и в этом тоже безошибочно чувствуется профессионал. Водворив свою добычу в баночку-морилку с гофрированными полосками фильтровальной бумаги, он пару секунд придирчиво разглядывает сквозь стекло белоснежные крылышки с россыпью мелких ярко-алых капель – будто пригоршня рябинин, оброненных в сугроб кормившимися на деревце свиристелями. Экземпляр, похоже, совсем свеженький, не облётанный – только что после линьки: микроскопические чешуйки, сплошь покрывающие крыло (именно им бабочки обязаны и своим удивительным рисунком, и латинским названием – Lepidoptera, отряд чешуекрылые) нигде еще не успели обтрепаться. Весьма удачно!

Бабочка называется Parnassius imperator: эндемик трех среднеазиатских горных хребтов, на каждом свой подвид. Осенью европейские коллекционеры, собравшиеся на традиционный аукцион фирмы «Бурса» в Праге или Вене, выложат за нее где-то от двух до двух с половиной тысяч марок. Сборщику – ушкуйнику в пограничной панаме – достанется из этих денег процентов тридцать, а то и все сорок. Вполне по-божески.