Свекровь по вызову - Наталья Александрова

Надежда Николаевна Лебедева вышла из больничных ворот иперешла дорогу. В этой больнице она навещала свою родную тетку ТамаруВасильевну, которая умудрилась, не покидая собственной квартиры, сломать ногу.Тамара Васильевна вешала занавески и упала со стула. В ее восемьдесят лет этомогло закончиться трагически, но дело ограничилось сложным переломом голени.Впрочем, в таком возрасте и перелом ноги может стать роковым. Однако, кудивлению врачей и соседей по палате, сломанная нога заживала удивительно быстро,и тетка рассчитывала уже через неделю выписаться.

Надежда Николаевна ничуть не удивлялась такому быстромувыздоровлению: Тамара Васильевна, сестра ее матери, была женщинойнеобыкновенной. Всю свою трудовую жиз нь она работала инженером-конструкторомавиационной техники, но она не только и не столько стояла за кульманом – онабесконечно моталась по заводам и полигонам, участвовала в испытаниях новыхсамолетов и привыкла к всевозможным трудностям и лишениям. В командировках ей приходилосьскакать на лошади по бескрайним казахским степям, совершать многокилометровыепешие переходы, преодолевать вплавь горные реки. Разумеется, при такой нелегкойкочевой жизни у нее часто случались всевозможные травмы и переломы, но, по еесобственным словам, на ней все заживало, как на кавказской овчарке.

С возрастом Тамара Васильевна угомонилась, превратилась вобычную пенсионерку, но необыкновенная прочность организма сохранилась и впреклонном возрасте.

Приходу племянницы Тамара Васильевна очень обрадовалась:

– Хоть поговорить с тобой, душу отвести! – сказалаона, выбравшись в коридор, опираясь одной рукой на костыль, а другой наНадеждино плечо. – А то с этими, – она пренебрежительно махнула рукойв сторону соседок по палате, выронив при этом костыль, – с этими иговорить не о чем! Закоренелые мещанки! Все разговоры только о телесериалах дао том, в каком магазине продукты дешевле!

Надежда скрючилась, поднимая костыль, и схватилась запоясницу – несмотря на разницу в возрасте в четверть века, железным теткинымздоровьем она не обладала.

– Тетя Тамара, – проговорила она укоризненно,распрямившись и растерев поясницу, – ну что за самодеятельность? Зачем тыполезла вешать эти несчастные занавески? Позвонила бы мне, я бы приехала и всетебе сделала…

– Ты что, считаешь меня беспомощной старухой? – Втеткином голосе прозвучала плохо скрытая обида. – Я пока еще сама могусебя обслуживать! И радикулитом не страдаю… как некоторые! – И она смерилавзглядом племянницу. – И вообще, я надеялась, что ты приехала поговоритьсо мной, а не читать мне нотации!

Надежда устыдилась и оставила запретную тему.

Тамара Васильевна использовала ее визит на двести процентов,устроив настоящий вечер воспоминаний. Она рассказывала о героических эпизодахсвоей молодости, о знаменитых конструкторах и летчиках-испытателях, с которымистолкнула ее судьба. При этом она не придавала значения тому, что племянницавсе эти истории слышала далеко не в первый раз, и совершенно не замечалавремени. Наконец Надежда взглянула на часы и ахнула:

– Тетя Тамара, уже одиннадцатый час! Я побегу, а тоСаша будет волноваться!

– Одиннадцатый час? Детское время! – отмахнуласьтетка. – До чего же вы, молодежь, изнеженны! Вот, помню, в сорок шестомгоду, когда мы сдавали изделие «Василек», мы вообще неделями не уходили сработы! Принесли из дома раскладушки, одеяла… Ну ладно, если уж ты так спешишь,не буду тебя задерживать!

И вот теперь Надежда Николаевна вышла на пустынную улицу иогляделась.

Вокруг больницы было совершенно безлюдно, и какой-тонеприятный холодок проник в ее душу. Кроме того, как назло начал мороситьмелкий противный дождь, что тоже не улучшило настроения. Перейдя дорогу,Надежда свернула в темный переулок, где находилась конечная остановкамаршрутных такси. Правда, в такое время рассчитывать на удачу было слишкомсамонадеянно…

Тут ее ждала нечаянная радость: на кольце стояла нужная еймаршрутка.

Надежда прибавила шагу, подошла к микроавтобусу и забраласьвнутрь.

Водителя на месте не было – видимо, ушел сдать диспетчерумаршрутный лист или просто выпить чашку чаю. В салоне сидел единственныйпассажир – мужчина лет тридцати, в приличном темно-синем костюме и галстуке, стоненькой кожаной папкой на коленях. Глаза его были полузакрыты – видимо, вожидании водителя он подремывал после трудного дня.

Надежда села на переднее сиденье.

В микроавтобусе было не намного теплее, чем на улице: окошконад вторым пассажиром было открыто, и туда задувал холодный ветер. Кроме того,дождь усилился, и его холодные капли залетали в окно, попадая Надежде зашиворот.

– Молодой человек, – проговорила она, повернувшиськ дремлющему соседу, – не могли бы вы закрыть окно?

Тот ничего не ответил и даже не пошевелился.

– Неужели вам самому не холодно? – предпринялаНадежда Николаевна вторую попытку.

Мужчина никак не отреагировал на ее слова.

– Попадаются же такие толстокожие типы… –проворчала Надежда. – Ну да известно: если хочешь, чтобы дело былосделано, делай его сам… то есть сама…

Она встала, подошла к невежливому пассажиру, перегнуласьчерез него и потянула вниз оконное стекло. Окно было очень тугое. НадеждаНиколаевна надсадно пыхтела, пытаясь справиться с ним, и косилась на мужчину,надеясь, что он все же усовестится и поможет ей. Однако он по-прежнему сохранялполнейшую невозмутимость, как будто все происходящее нисколько его не касалось.Надежда неодобрительно вздохнула. С виду вроде бы интеллигентный человек,научный сотрудник… Ей бросилась в глаза вытисненная на папочке надпись –«Восьмая международная конференция по энергосберегающим технологиям».

Наконец непослушное окно поддалось и захлопнулось, при этомНадежда едва удержала равновесие и покачнулась, задев локтем молчаливогососеда.

И тут произошло нечто очень странное.

Мужчина качнулся и безвольно завалился на бок, как тряпичнаякукла, при этом по-прежнему не издав ни звука и не подав никаких признаковжизни.

Надежда ойкнула и отскочила, не сводя глаз с этого странногочеловека.

– М…молодой ч…человек! – очень тихим, дрожащимголосом проговорила она. – М…молодой человек, вы чего? Вам плохо? Непугайте меня!

Молодой человек ничего не ответил.

Он лежал поперек сиденья в совершенно безжизненной позе.Из-под полуопущенных век поблескивали краешки глазных белков, голова былаповернута под каким-то неправильным углом.

Именно это, а также странная, мертвенная бледность его лица,на которую Надежда прежде не обращала внимания, внушила ей страшную мысль.