Потерянные сокровища - Кирсти Мэннинг

Лондон, сентябрь 1666 г.

Дым был такой плотный, что ей пришлось прикрыть рот и нос передником. Падающие со всех сторон искры опалили ее длинные косы. Теперь их придется отрезать. Мама будет в ярости, но она пообещала папе, что доведет дело до конца, даже несмотря на то, что пламя с яростным ревом уже бушевало на узких булыжных мостовых.

Никто ее пока не хватится. Мама и малыш, должно быть, уже проплывают под Лондонским мостом в баркасе, укрывшись плотными шерстяными одеялами, чтобы спастись от ливня искр и пепла. Устав упрашивать мать, девушка просто затолкала ее вместе с ребенком в переполненную лодку, обещая, что поплывет вместе с ними, но как раз в тот момент совсем рядом взорвались бочки с маслом и топленым жиром.

— Ты должна думать о ребенке! Папа бы… — кричала она с пристани, но ее слова поглотил обжигающий восточный ветер.

Баркас отчалил от пристани и исчез в дымной мгле. На берегу царил хаос, горожане выгружали с повозок свои сундуки и кожаные кофры, набитые наиболее ценными вещами. Лошади в ужасе фыркали и, прижав уши, высоко запрокидывали головы, лязгая копытами по брусчатке. Девушка была рада, что мама и малыш Сэмюэль уплыли. Теперь они в безопасности.

Взволнованный капитан баркаса, упершись одной ногой в деревянный причал, удерживал свое судно. Он протянул девушке руку, но она отступила назад в гущу дыма и пепла, повернулась на своих стоптанных каблуках и бросилась вверх по склону прочь от Темзы. Девушка бежала до тех пор, пока не стала различать на фоне оранжевого неба серые контуры шпиля собора Святого Павла. Его каменные стены взрывались, как порох, но девушка упорно пробиралась сквозь толпы людей, в панике устремившихся к реке. Она замедлила шаг, ступая осторожно и глядя под ноги, чтобы избежать ручейков расплавленного свинца и кипящего дерьма, растекающихся по булыжной мостовой. Вскоре ей пришлось пробираться на ощупь вдоль стен. Пальцы рук скользили по неотесанным бревнам, а под ногами хрустело битое стекло. Всю свою жизнь она провела на этих улицах и переулках, знала их наизусть, и теперь, проходя мимо, она шептала их названия: Скобяной переулок, Королевский, Медовый, Молочный, Столярный, Масляный и затем Фостер-лейн. Почти дома.

Два соседних здания, прилегающих к их дому, были охвачены ярким огнем. Мужчина, подвернув рукава, пытался сбить пламя, плеская воду из ведер. Но огонь с ревом и шипением взбирался вверх по стенам, перекидываясь на деревянную черепицу, словно насмехаясь над людьми, мечущимися внизу.

— Уходи…

— Слишком поздно…

— …пробирайся к монастырю Блэкфрайерс…

— Собор Святого Павла полыхает…

Но поворачивать было уже поздно. Только не теперь, когда она так близко к дому, когда она обещала отцу… Неистовый звон колоколов церкви Сент-Мэри-ле-Боу указывал ей направление, и она медленно пробиралась сквозь густую завесу дыма. Когда девушка нащупала знакомые кованые цифры на входной двери, она навалилась на нее всем телом и отворила. Мимо проносились гужевые повозки, направляясь к пристаням или за городские стены, люди заскакивали на них на ходу, и никто не обратил внимания, как девушка проскользнула в двери дома за номером тридцать два. У нее горело в груди, словно с каждым вздохом она втягивала в свои легкие жаркое пламя. На глазах выступили слезы, но девушка промокнула их своим грязным рукавом. Сейчас было не время раскисать. Собравшись с духом, девушка опустилась на колени и поползла по голубому персидскому ковру, покрывающему пол в прихожей, к двери, которая вела в крохотную комнатку — папину мастерскую. С проворностью жаворонка она сняла с шеи тесемку, на которой висел ключ. Этот ключ она всегда прятала под одеждой, когда отец отправлялся в свои путешествия, как талисман, который зазывал отца вернуться домой.

Огненный шторм набирал силу. Через разбитые окна и открытую входную дверь дом наполнялся жаром. Со всех сторон доносился страшный грохот рушившихся домов. Черепица дома, в который проникла девушка, тоже начала тлеть и со свистом трескаться. Ей нужно было спешить. Девушка отперла дверь и устремилась вниз по узкой лестнице. Спустившись в прохладный подвал, она почувствовала короткое облегчение. После уличного хаоса здесь было так спокойно и тихо. Она присела, чтобы отыскать на земляном полу секретную метку. Под ней были зарыты семейные ценности, и теперь она должна была их забрать. Она знала, что папа все понял бы. Она обещала, что позаботится о маме и малыше Сэмюэле, но тех монет, что в спешке были завернуты матерью в платок, надолго не хватит. Девушка быстро прошептала короткую молитву, затем схватила стоявшую в углу лопату и начала копать.