Тьма чернее ночи - Майкл Коннелли

– Кто-то едет.

Терри Маккалеб посмотрел на жену, потом вниз. По крутой петляющей дороге вверх ползла тележка для гольфа. Водителя видно не было.

Они сидели на террасе арендованного дома на авеню Ла-Меса. Отсюда открывался вид на дорогу, ведущую к дому, на весь Авалон с гаванью и дальше – на залив Санта-Моника и облако смога над Городом. Именно из-за вида они с Грасиелой и выбрали этот дом. Впрочем, когда жена заговорила, Маккалеб не любовался видом. Он не сводил взгляда с больших, доверчивых глаз дочери.

На боку ползущей внизу тележки для гольфа был нарисован прокатный номер. Значит, водитель не местный. Возможно, приехал из города на "Каталина-экспресс". Интересно, однако, откуда Грасиела узнала, что посетитель направляется к ним, а не к какому-то другому дому на Ла-Меса.

Спрашивать Маккалеб не стал – у нее и раньше бывали предчувствия. Он просто ждал, и вскоре тележка для гольфа исчезла из виду, а потом раздался стук в дверь. Грасиела пошла открывать и вернулась на террасу с женщиной, которую Маккалеб не видел уже три года.

Детектив из управления шерифа Джей Уинстон улыбнулась, увидев его с ребенком на руках. Искренняя, но вместе с тем смущенная улыбка человека, который приехал не для того, чтобы любоваться младенцем. Толстая зеленая папка в одной руке и видеокассета в другой означали, что Уинстон приехала по делу. Делу, связанному со смертью.

– Как ты, Терри? – спросила она.

– Лучше не бывает. Помнишь Грасиелу?

– Разумеется. А это кто?

– А это Си-Си.

При посторонних Маккалеб никогда не называл дочь полным именем. Сьело она была только для самых близких.

– Си-Си, – повторила Уинстон и помедлила, словно ожидая пояснений. Ничего не услышав, спросила: – Сколько ей?

– Почти четыре месяца. Уже большая.

– Ух ты, ага, понимаю... А мальчик... где он?

– Реймонд, – сказала Грасиела. – Он сегодня с друзьями. Терри возил туристов, вот он и пошел с друзьями в парк поиграть в софтбол.

Разговор шел какой-то странный. То ли Уинстон просто было неинтересно, то ли она не привыкла к таким банальным темам.

– Хочешь выпить? – предложил Маккалеб, передавая ребенка Грасиеле.

– Нет, спасибо. На пароме была кока-кола.

Возможно, возмутившись тем, что ее передали из одних рук в другие, малышка захныкала. Грасиела сказала, что отнесет ее в дом, и ушла, оставив бывших коллег одних. Маккалеб указал на круглый стол и стулья, где они обычно ужинали, уложив детей спать.

– Присядем.

Он кивнул Уинстон на стул, с которого открывался лучший вид на гавань. Она положила зеленую папку – очевидно, материалы по делу об убийстве – на стол, а сверху кассету.

– Прелесть, – сказала она.

– Ага, она изумительная. Я мог бы смотреть на нее...

Маккалеб умолк и улыбнулся, поняв, что Уинстон говорит о пейзаже, а не о ребенке. Уинстон тоже улыбнулась.

– Она красавица, Терри. Правда. И ты тоже прекрасно выглядишь – загорелый и все такое.

– Хожу на яхте.

– Здоровье в порядке?

– Не могу пожаловаться... разве что на медиков: пичкают всякой дрянью. Но прошло уже три года, и проблем никаких. Думаю, опасность миновала, Джей. Просто надо и дальше принимать чертовы пилюли, и все будет в порядке.

Он улыбнулся – воплощенное здоровье. Кожа загорела дочерна, а волосы, наоборот, выгорели почти добела. Благодаря яхте рельефнее стали мускулы. Единственное несоответствие пряталось под рубашкой – десятидюймовый шрам, оставшийся после пересадки сердца.

– Великолепно, – сказала Уинстон. – Похоже, ты здесь чудесно устроился. Новая семья, новый дом... вдали от всего.

Она помолчала, повернув голову, словно чтобы охватить одним взглядом и остров, и жизнь старого приятеля. Маккалеб всегда с читал Джей Уинстон привлекательной. Эдакая девчонка-сорванец. Вечно растрепанные светлые волосы до плеч. Никакого макияжа. А еще острый, проницательный взгляд и непринужденная, немного печальная улыбка, словно Джей во всем видела юмор и трагедию одновременно. На ней были черные джинсы, черный блейзер и белая футболка. Она выглядела крутой и – как Маккалеб знал по опыту – такой и была. Еще Джей имела привычку часто заправлять волосы за ухо во время разговора. Почему-то ему это нравилось. Он всегда думал, что, не будь у него Грасиелы, он, наверное, попробовал бы познакомиться с Джей Уинстон поближе. А еще ему казалось, что она об этом догадывается.