Вороны не умеют считать - Эрл Стенли Гарднер

У стола Берты Кул сидел посетитель. Это былбогач, случайно попавший в трущобы, где ему все противно, даже сам воздух.

Когда я вошел в кабинет, Берта приветливоулыбнулась, а посетитель посмотрел на меня так, словно заранее приготовилсяувидеть нечто отвратительное.

Берта была сама любезность — значит, об оплатеони еще не говорили.

— Знакомьтесь, мистер Шарплз, это мойпартнер Дональд Лэм, — сказала Берта. — Выглядит он не очень солидно,зато ума ему не занимать. Дональд, это мистер Шарплз, горнопромышленник изЛатинской Америки. Он пришел к нам по делу.

Вертящийся стул издал резкий металлическийзвук, когда Берта, устраиваясь поудобнее, навалилась на него всей своейтяжестью. На ее губах по-прежнему играла улыбка, но по глазам я видел, чтотребуется моя помощь.

Я присел.

— Мне это не нравится, — глядя наменя, недовольно произнёс Шарплз.

Я промолчал.

— По-моему, ваша коллега считает, чтомною движет праздное любопытство, — продолжил Шарплз нарочито обиженнымтоном, но лицо его оставалось невозмутимым, как у тех, кто говорит: «Я не люблюбрать последний кусок с тарелки», а затем этот кусок преспокойно съедает.

Берта попыталась что-то сказать, но я взглядомдал понять, чтобы она помолчала. Наступившая пауза тяготила Берту, и она, невыдержав, начала:

— Но ведь мы для этого и существуем…

— Речь идет не о нас, — перебилШарплз тем же холодным тоном. — Речь идет обо мне.

— Разумно, — сказал я.

Шарплз резко, словно на пружине, повернулся,но не прочел на моем лице ничего, кроме вежливого интереса…

Очередную паузу прервал скрип стула, накотором сидела Берта. Но Шарплз больше не обращал на нее внимания — он смотрелна меня:

— Я уже рассказал обо всем вашей коллеге.Придется повторить специально для вас. Согласно завещанию покойной КорыХендрикс — я один из двух опекунов ее наследства. Наследников тоже двое — ШирлиБрюс и Роберт Хокли. Вам известны завещания такого рода?

— Да, — ответил я.

— Дональд — дипломированный юрист, —поспешила вставить Берта.

— Почему же он не работает попрофессии? — съязвил Шарплз.

Берта хотела ответить, но я опередил ее:

— Я понял, что в законодательстве естьлазейка, зная о которой убийца может избежать наказания.

— Вы имеете в виду составпреступления? — спросил Шарплз с видом знатока.

— Вы правы. Я счел это несправедливым, новышестоящим инстанциям не понравились мои соображения.

— И что же, законодательство неизменилось?

— Увы.

Тон Шарплза стал иным. Теперь в нем слышалосьуважение, смешанное с любопытством.

— Может быть, когда-нибудь вы расскажетеоб этом подробнее? — спросил он.

Я покачал головой:

— Однажды я совершил ошибку. И начальствуэто не понравилось. Вот и все.

Какое-то мгновение Шарплз молча смотрел наменя, а затем продолжал:

— По условиям завещания опекуны до истечениясрока опеки вольны выделять наследникам такую сумму, какую считают нужной. Асрок опеки истечет, когда младшему из них исполнится двадцать пять лет. Тогдавсе должно быть разделено поровну. — Снова помолчав, Шарплзмногозначительно добавил: — Это налагает на вас особую ответственность.

— И как велико наследство? —спросила Берта. Шарплз даже не повернул головы в ее сторону.

— Это не имеет прямого отношения кделу, — бросил он через плечо.

Стул под Бертой снова заскрипел.

— Так на чем мы остановились? —спросил я.

— Мне нужна ваша помощь.

— Чем же мы можем помочь?

— Дело весьма деликатное. — С этимисловами Шарплз мрачно уставился на меня.

Я молчал.

Опять скрипнул стул — Берта, бросив на менякороткий взгляд, склонилась над столом.

Нарушить молчание пришлось Шарплзу.

— Должен сообщить вам кое-что о тех, ктоимеет непосредственное отношение к делу, — начал он. — Кора Хендриксскончалась скоропостижно. Близких родственников у нее не было. Ширли Брюс —дочь ее давно умершей двоюродной сестры. Осиротевшую девочку Кора Хендриксвзяла к себе. Было это всего за несколько месяцев до того, как она умерла сама.Что касается Роберта Хокли, то он ей вообще никакой не родственник. Он сынблизкого друга Коры, который умер на год раньше ее. — Шарплз откашлялся. —Роберт Хокли, — продолжил он тоном судьи, оглашающего приговор, —молодой человек весьма сомнительного поведения. По правде сказать, простодикарь. Он упрям, невоспитан, подозрителен, в нем так и клокочет духпротиворечия. — Уловив на моем лице тень сомнения, Шарплз добавил: — Яотвечаю за свои слова.

— Игрок?

— Естественно.

— И ему нужны деньги, — заметил я.

— Естественно.

— И вы их даете?

— Мы выделяем Роберту Хокли довольноскромную сумму, мистер Лэм. То, что он от нас получает, едва превышает минимум,определенный завещанием.

— Ну а мисс Брюс?

— О, — Шарплз заметносмягчился. — Мисс Брюс совсем другое дело. Это весьма сдержанная,воспитанная, красивая девушка, и она не бросает денег на ветер.

— Блондинка или брюнетка?

— Брюнетка. А собственно, зачем вам знать?

— Просто так.

Шарплз внимательно посмотрел на меня.

— Ее внешность не имеет к делу никакогоотношения… Нам очень не хотелось бы обделять Роберта Хокли. Мы могли бы даватьему больше…

— Но он игрок. И каждый полученный центставит на карту. Не так ли?

Шарплз задумался, а затем медленно произнес:

— Роберт Хокли — своеобразный молодойчеловек. Когда мы отказались давать столько, сколько он хотел, он занял денег иоткрыл небольшое авторемонтное предприятие.

— Ну и как у него идут дела?