Дело заботливого опекуна - Эрл Стенли Гарднер

Войдя в контору, адвокат Перри Мейсон улыбнулся своейсекретарше.

– Что нового, Делла?

Делла Стрит оторвалась от просмотра почты и сделалавыразительный знак глазами.

– Шеф, если ты хочешь, чтобы от твоей влюбчивойрегистраторши Герти была хоть какая-то польза, срочно избавься от КерриДаттона.

– А кто он такой, этот Даттон?

– Это молодой человек, весьма элегантно одетый. У негогреческий профиль, как на камее, вьющиеся темные волосы, серые глаза и оченькрасивые губы. Своими широкими плечами, тонкой талией и всем прочим он можетсвести Герту с ума. Она не отводит от него глаз...

– И чего хочет этот Даттон?

– Секрет. Его визитная карточка гласит: «Советник покапиталовложениям». Он сказал лишь, что хочет видеть тебя по делу, весьмаделикатному и сугубо личному, он боится огласки.

– Каков его возраст?

– Тридцать, может быть, тридцать два.

– Надеюсь, что это не подвох, чтобы впутать меня в темноедело, – пробормотал адвокат, садясь в кресло. – Как бы то ни было, мы егопримем, хотя бы для того, чтобы спасти Герти от чар.

Делла вышла в приемную и впустила посетителя в кабинет.Мужчины пожали друг другу руки, после чего Даттон сказал:

– Я вам очень благодарен, мистер Мейсон, что вы меня принялибез предварительной записи, так как мое дело не терпит отлагательств...

– Прошу вас изложить суть дела без лишних предложений, –сказал Мейсон, любезным жестом предлагая посетителю сесть. – Боюсь только, чтовам нужно было обратиться не ко мне. Как я понял, вы занимаетесь вопросамиразмещения капитала?

– А вы занимаетесь защитой преступников, не так ли? – живоперебил его Даттон.

– Ну, допустим...

– Значит, я пришел куда надо.

– Кто же преступник?

Даттон ткнул себя пальцем в грудь. Мейсон посмотрел напосетителя более внимательно.

– Вы арестованы и отпущены на поруки?

– Нет! – ответил Даттон, покачав головой. – Я пришел к вам какраз потому, что не хочу быть арестованным и попасть в тюрьму.

– У вас растрата?

– Да.

– Кто понес убытки?

– Дезире Эллис.

– На какую сумму?

– Можно считать, что на четверть миллиона долларов.

Мейсон наклонил голову:

– У каждого преступника есть право обращаться к адвокату зазащитой... Но адвокат не может становиться соучастником преступления. Послетого что вы мне сказали, моя обязанность и долг – не только предупредить вас онеминуемости ареста, но и вызвать полицию, чтобы она выполнила свой долг.

– Не спешите, мистер Мейсон, вам еще неизвестны все факты.

– Но мне известно вполне достаточно для того...

– Может быть, вы все же позволите мне закончить свойрассказ?

– В вашем распоряжении две минуты, – ответил Мейсон. – Якрайне занят, и ваши дела интересуют меня не больше, чем вы сами.

Даттон покраснел, но тем не менее продолжил повествование.

– Темплтон Эллис, отец Дезире Эллис, умер четыре года назад.Он был одним из моих постоянных клиентов. В то время Дезире было всего двадцатьтри года, и ее увлечений отец не одобрял. Поэтому в своем завещании Эллис-отецдоверил мне все свое состояние с тем условием, чтобы я обеспечивал дочьсредствами на все необходимые расходы, но в соответствии с моим пониманиемтого, что ей действительно необходимо. При этом он дал право расходоватьсредства и из основного капитала, но лишь при условии, что я сочту эторазумным. Мне было дано право свободно покупать и продавать ценности по своемуусмотрению.

– То есть Эллис-отец поручил вам распоряжаться состояниемдочери?

– Да, он сделал это для защиты ее состояния от нее самой.

– Но принял ли он какие-нибудь меры для защиты интересовдочери от вас?

– Никаких!

Молчание Мейсона было достаточно красноречивым.

– Общая сумма наследства составляла более ста тысячдолларов, а за четыре года, прошедших после кончины отца, я передал ей примерносто десять тысяч долларов.

Мейсон нахмурился:

– Мне послышалось, вы говорили о растрате четверти миллиона?

– Да... в некотором смысле.

– Не понимаю.

– Отец Дезире хотел, чтобы я сохранил то, что он оставил, ноон вовсе не запрещал мне покупать и продавать. В частности, у него был пакетакций компании «Стир Ринд Ойл», которые я продал, не говоря никому ни слова,так же как и бумаги других, таких же неперспективных компаний, к которым ониспытывал слабость по личным причинам. Сумма, которую я получил после продажиэтих акций, оказалась значительной, и я разделил ее на три части. На первую якупил надежные ценные бумаги, на вторую приобрел акции, которые, по имеющимся уменя сведениям, имели серьезные шансы повыситься в цене. На последнюю треть яприобрел земельные участки в районах, которые, на мой взгляд, должны былибыстро развиваться. Позднее я продал все это с большой выгодой, и таким образомвозникла сумма в четверть миллиона.

– Но разве вы не были обязаны ежегодно отчитыватьсянаследнице в своих действиях?

– Я никогда этого не делал, и она никогда не требовала уменя отчета.

– Она никогда не интересовалась, что стало с ее деньгами?

– Ей казалось, что она знает. Сейчас она уверена, что у неене осталось ни цента, поскольку я ежемесячно давал ей не менее двух тысячдолларов с самого дня смерти ее отца.

– Две тысячи долларов в месяц? Полагаю, она должна былаоткладывать часть этой суммы?

– Напротив, у нее вскоре появились долги. Нет большейпростофили в денежных делах, чем она, простите за вульгарное выражение. Она нестеснялась занимать у кого только можно. Тогда я положил все деньги на своеимя.

– Вы совершили все виды преступления – растрату, присвоениеимущества, злоупотребление доверием и тому подобное.

Мейсон переглянулся с Деллой, сидевшей в углу комнаты.

– Да, – подтвердил Даттон, – но я продолжаю считать, чтопоступил правильно.

– Чего же вы хотите от меня? – спросил Мейсон.